они уже были закончены), "Мост в Курбвуа", рисунок "Эдем-концерт" и двенадцать 
набросков. В каталоге уточнялось, что "Вход в гавань Онфлёра" - собственность 
Фенеона, а "Мост в Курбвуа" - критика Арсена Александра. Это были подарки Сёра, 

который в самом деле весьма щедро раздавал свои работы; он уже преподнес 
некоторое 
количество картин друзьям, в частности Гюставу Кану и Полю Алексису...
      Никогда еще независимые не добивались такого успеха. Тысячи посетителей 
потянулись к Павильону Парнасской ратуши.
      Злобные выпады против дивизионистов на этот раз были в прессе исключением.
 
Самый жестокий удар нанес Гюисманс. Он расхваливал марины Сёра, находя "в 
безбрежности пространства сиесту умиротворенной души", но считал, что, когда 
метод 
Сёра эксплуатировали другие художники, он терял свою эффективность: такое-то 
произведение Анграна "представляет собой карикатуру на пуантилистскую технику"; 

Дюбуа-Пилье, Синьяк (последний, "взбесившийся колорист, который делает Аньер 
похожим на Марсель") утратили свои прежние качества, перейдя на "клоповьи" тона.
 И 
- что еще хуже! - в творениях Сёра, как и в работах всех остальных, во всем 
этом 
"бренчании мелкими мазками", "вязанье крохотными петлями", в этих "мозаиках из 
цветных точек" отсутствует человек, что можно было заметить уже в картине 
"Гранд-
Жатт". Словом, Сёра пошел по ложному пути.
      "Удалите с этих персонажей шелуху из цветных блох, и вы увидите, что под 
ней 
ничего нет: ни души, ни мысли, ничего. Внутри тела, у которого есть только 
контуры, 
пустота... Я решительно опасаюсь, - восклицал Гюисманс, - что перед нами 
слишком 
много системы и недостаточно искрящегося огонька, недостаточно жизни!" 1
           1 "Ревю эндепандант", апрель 1887 г.
      
      Но друзья были начеку. Поль Алексис, Гюстав Кан, Жюль Кристоф прославляли 

Сёра - "истинным шедевром" назвал "Натурщицу" Кристоф; это "произведение 
гораздо 
более сильное, чем мастеровитый "Источник" старика Энгра" 1, а Ф. Ф. подготовил 
новую 
важную статью о неоимпрессионизме для "Ар модерн", где также воздал должное 
"Натурщице": она "сделала бы честь, - писал он, - самым именитым музеям".
           1 "Журналь дез артист", 24 апреля 1887 г.
      
      Эту статью, как и предыдущую, Фенеон показал Писсарро, который 
посоветовал 
ему прежде всего "подчеркнуть значение Сёра, когда речь пойдет о том, кто был 
инициатором научного движения". В своем тексте Король - таким прозвищем 
наградили 
Фенеона его друзья - ответил на критику Гюисманса, не упоминая имени Сёра. К 
тому 
же упреки в безжизненности персонажей раздавались в адрес Сёра слишком часто, 
чтобы 
Фенеон и дальше продолжал игнорировать подобные высказывания. Теперь он обратил 

эти возражения против самих критиков:
      "Синтезировать пейзаж в законченном виде, в котором будет навсегда 
запечатлено 
ощущение, - вот к чему стремятся неоимпрессионисты... В сценах с персонажами то 
же 
удаление от всего случайного, преходящего. Поэтому критики, помешанные на 
анекдотах, 
стонут: "Нам показывают не людей, а манекены..." Эти критики не устали от 
портретов 
болгарина, который, кажется, так и вопрошает: "Отгадайте, о чем я думаю?" Они 
вовсе не 
сокрушаются, когда видят у себя на стене господина, чей едкий сарказм навеки 
застыл в 
лукавом прищуре глаз, или какую-нибудь молнию, вот уже многие годы пребывающую 
в 
пути.
      Они, как всегда проницательные, - продолжает Фенеон, - сравнивают картины 

неоимпрессионистов с вышивкой или мозаикой и осуждают художников. Такой 
аргумент 
был бы жалким, далее если бы сравнение было верным; но оно и неверно. Отойдите 
на два 
шага от картины, и все разноцветные капельки сольются в колышущиеся волны 
света;