мсье 
Мане, что мы не желаем делать никаких уступок в этих условиях, что, если не 
хватит 
места, мы сами сократим количество своих работ, однако запрещаем кому бы то ни 
было 
давать нам указания относительно отбора картин".
      Не символичен ли тот факт, что появление книги Золя "Творчество" совпало 
с 
этими распрями? Золя, который был в 1866 году первым и страстным глашатаем 
новой 
живописи 1, выведя на страницах романа художника революционного, но творчески 
бессильного, продемонстрировал, насколько его восхищение в прошлом, столь 
громогласно возвещенное, оказалось поверхностным, ничем не подкрепленным - 
одним 
словом, случайным. Это произведение также ознаменовало происшедший в среде 
импрессионистов разрыв. "Я боюсь, что в прессе и среди публики, - писал 
недовольный 
Клод Моне Эмилю Золя, - наши недруги будут говорить о Мане или по крайней мере 
о 
нас как о неудачниках, что не входило в Ваши намерения, во всяком случае, я 
отказываюсь этому верить".
           1 См. "Жизнь Сезанна", ч. II, гл. 3, и "Жизнь Мане", ч. III, гл. 2.
      
      Синьяк тоже написал Золя, но совсем по другой причине. До публикации 
романа 
отдельной книгой "Жиль Блас" напечатал той зимой "Творчество" по частям. Синьяк 

обнаружил в тексте фразу, которая противоречила закону о цвете - "Красный цвет 
знамени переходит в фиолетовый, потому что он выделяется на фоне голубого неба",
 - и, 
проявляя рвение радетеля новой теории, поспешил обратить внимание Золя на эту 
ересь, а 
в качестве доказательства сослался на авторитетные поучения Шеврёля. Романист 
признал ошибку и заменил злополучную фразу. "Красный цвет знамени блекнет и 
желтеет, - читаем мы в книге, - потому что он выделяется на фоне голубизны неба,
 
дополнительный цвет которой, оранжевый, сочетается с красным" 1.
      Раздоры в стане импрессионистов, нескончаемые дискуссии, провоцируемые 
Синьяком, который неустанно, с пылким красноречием утверждал достоинства 
дивизионизма, разъяснял и оправдывал его, привели к тому, что по Парижу 
распространился слух о рождении нового искусства или, согласно расхожему 
представлению, любопытной живописной манеры. Непосвященные не знали, о чем идет 

речь. О "Воскресенье на острове Гранд-Жатт" передавались всякие небылицы, 
говорили, 
например, что это полотно огромно - целых двадцать квадратных метров; что 
нарисовано оно всего тремя цветами: "бледно-желтый передает свет, коричневый - 
тени, 
а все остальное - это голубизна неба", что на картине изображена обезьяна с 
длиннющим, в три метра, хвостом "в форме кольца" 2. Еще прежде, чем она будет 
выставлена, картина приобретает известность.
           1 Приведено Д. Ревалдом со слов самого Синьяка.
           2 Джордж Мур. "Исповедь молодого англичанина".
      
      Но выставят ли ее?
      Кажется, постепенно вырабатывалось окончательное решение. Решение, 
возможно, 
спорное, ибо на этой выставке импрессионистов в итоге не будут представлены ни 
Моне, 
ни Ренуар, ни Сислей, ни Кайботт, которые воздержались от участия в ней. Не 
будет там, 
очевидно, и Сезанна. Рассчитывать на него вообще было бессмысленно. С Дега 
остались 
лишь старейшие участники группы (выставка, разумеется, откроется в назначенный 
им 
день): Писсарро, Берта Моризо и неприметный Гийомен. В самом деле, эта 
экспозиция, 
ставшая последней в ряду организованных импрессионистами выставок, прежде всего 

возвестит о том, что последует за импрессионизмом, и не только благодаря 
присутствию 
на ней Сёра, но также Гогена (хотя он еще не сформулировал законы своего 
искусства) и 
Одилона Редона.
      В конце апреля художники отыскали свободное помещение на втором этаже 
дома 
номер 1 по улице Лаффит, над рестораном "Мэзон Доре". По взаимному согласию зал,
 
представляющий собой комнату в глубине этой пустой квартиры, будет отведен для 
произведений Сёра, Писсарро, Люсьена Писсарро и Синьяка. "Таким образом, мы