поисков, 
ибо дают то, что молодые люди часто ждут от чтения, - оправдание, уверенность. 
Случайных встреч не существует. В многообразии мира каждый выбирает только то, 
что 
ему подходит. Тысячи людей прочли строки Шарля Блана. Но они ни на кого не 
произвели такого впечатления озаренности, какое возникло при чтении у ученика 
Жюстена Лекьена. Человек сам создает себе богов. Отныне в уме юноши существует 
чистое и строгое искусство, подчиняющееся непреложным законам. Это искусство 
обладает ценностью абсолюта. Одной из тех ценностей, которые противоречат 
довлеющей 
неустойчивости мира. Теперь Сёра знает, каким путем ему следует идти. Его 
страсть - 
страсть холодная и сознательная, но и столь же беспредельная, как и страсть его 
отца, - 
нашла свой объект приложения.
      Все это не могло вызвать ни малейшего отклика в семейном кругу Сёра, где 
каждый обитал в своем замкнутом мире. Молчаливость молодого человека, конечно, 
усугублялась условиями жизни в семье, члены которой ограничивались тем, что 
сообща 
претерпевали одиночество. Случись сыну бывшего судебного пристава рассказать о 
чем-
то, и его слова потонули бы в толще безмолвия... Никому и в голову не пришло бы 

задуматься о его будущем: родители владели собственностью, его материальное 
состояние было обеспечено. Поэтому, когда он вскоре заявит о своем намерении 
поступить в Школу изящных искусств, его планы не вызовут никаких возражений, 
как, 
впрочем, и интереса.
      Однако этот молчун порой изменяет своим привычкам, если кто-нибудь со 
вниманием слушает его рассуждения, если представляется случай поговорить о том 
единственном, что только и занимает его мысли. Тогда юноша обнаруживает 
убежденность, граничащую с нетерпимостью.
      Так, например, у Лекьена он находит себе друга, мальчика на год моложе 
его, 
Эдмона Аман-Жана 1, с которым ведет нескончаемые беседы. У них много общего: 
оба 
они серьезны, оба склонны к углубленным размышлениям, что позволяет им 
обходиться 
без лишних слов. Хотя Аман-Жан и родился в Шеври-Коссиньи (департамент Сены и 
Марны), он по своему происхождению остается северянином. Его отец был родом из 
Валансьена, мать - из Ландреси. Они уже умерли. Аман-Жана и его сестру воспитал 

дядя, владелец лодочной станции на набережной Жеммап; теперь Аман-Жан живет на 
улице Рато, рядом с Валь-де-Грас, у другого дяди, химика. Сдержанность его 
характера, 
возможно, отчасти объясняется его северными корнями. Но со стороны отца у него 
в роду 
были далекие испанские предки, эта линия восходит к временам Карла V, когда 
Жаны 
(вероятно, они были Хуанами) покинули Кастилию; может быть, этим объясняется 
также 
его склонность к мистике, несомненно усугубленная учебой в иезуитском коллеже. 
И 
здесь он тоже в каком-то смысле сближается с Сёра. Однако их устремления не 
вполне 
совпадают, и некоторые общие для двух друзей пристрастия могут их обмануть, так 
как 
они любят одно и то же, в частности одни и те же произведения и одних и тех же 
художников, не всегда по одним и тем же причинам. Если и тот, и другой ценят 
чистоту 
письма мастеров Проторенессанса, то Аман-Жан, для которого нет никого выше, чем 
эти 
художники, прежде всего видит в их искусстве совершенное средство служения 
духовному идеалу, тогда как Сёра привлекают лишь его пластические достоинства. 
Живопись, по Аман-Жану, позволяет выразить реальное душевное состояние; для 
Сёра 
она не имеет никакой иной цели, кроме самой себя.
           1 Позднее он примет имя Аман-Жан, которое мы будем употреблять далее 
для удобства 
повествования.
      
      Как бы то ни было, они прекрасно ладят друг с другом, вместе посещают 
Лувр, 
проявляют одинаковый интерес к некоторым литературным произведениям, в 
частности к 
романам братьев Гонкур. К тому же друзья внешне похожи друг на друга, оба они 
высокого роста. Аман-Жан, однако, лишен правильности и тонкости черт лица 
своего 
старшего приятеля; кроме того, вследствие врожденного дефекта шеи его голова 
всегда