прямое, 
негнущееся тело, сливался в танце со своей партнершей.
       На них устремлены горячие взоры зрителей. Десять, двадцать, сто человек 
жадно следят за 
исступленной, завораживающей игрой стройных ног - они расходятся, сходятся, все 
время давая 
надежду и лишая ее, показывая и снова пряча кусочек обнаженного тела, разжигая 
страсти и тут 
же разочаровывая, снова разжигая их, доводя до предела, и так - до последних 
аккордов музыки, 
которыми под гром аплодисментов заканчивается этот непристойный танец. Ла Гулю, 

самоуверенная, гордая, даже не поклонившись публике, исчезает, и ее провожают 
голодные глаза 
сотен мужчин.
       Изумительная линия ног Ла Гулю, длинные, нервные ноги Валентина - о 
трепетные, 
породистые ноги! - неутомимо отбивали такт кадрили, и Лотрек с жадностью 
карандашом 
схватывал то, чего сам он был лишен навеки.
       Лотрек получал истинное наслаждение в этой атмосфере, где то ли животные 
чувства 
поднимались до магии искусства, то ли искусство опускалось до скотского уровня. 
Он вдыхал 
запах потных тел, подмышек, дыма, захваченный порочным очарованием этих ночных 
кабаков, и 
лихорадочно пил рюмку за рюмкой. "Пойдем, посмотрим, как танцуют эти милашки. 
Они просто 
прелесть, совершенные Фонтанж... 1 О, уверяю вас, я могу пить, не опасаясь... 
Ведь мне не высоко 
падать, увы!"
           1 Герцогиня Фонтанж - фаворитка Людовика XIV. - Прим. пер.
       
       И Лотрек фыркал.
       "А? Что? Да я же пью все самого лучшего качества... Это не может мне 
повредить".
       
       * * *
       Осенью Лотрек расстался с Гренье и переехал к Рашу на улицу Ганнерон, 22,
 за 
Монмартрским кладбищем.
       Там он продолжал работать над серией портретов. Писал он их либо в 
мастерской, либо в 
небольшом садике Рашу. Однажды, выходя с другом из ресторана "Буавен", на авеню 
Клиши он 
обратил внимание на девушку довольно хилого вида с великолепными рыжими 
волосами. "Как 
хороша! - воскликнул Лотрек. - Типичная шлюха! Вот бы написать ее!" Рашу 
остановил 
девушку, и после некоторого колебания она согласилась позировать Лотреку.
       Рыжая Кармен Годен оказалась отнюдь не "уличной девкой", как предполагал 
Лотрек, а 
просто милой работницей. Она была прекрасной моделью и вскоре стала популярна 
среди 
художников. Она позировала Кормону, потом Стевенсу. С точки зрения Лотрека, 
основное 
достоинство Кармен Годен заключалось в ее огненных волосах - они, по его мнению,
 составляют 
красоту женщины. "Когда женщина рыжая - по-настоящему рыжая! - говорил он, и 
слово 
"рыжая" заполняло весь его рот, - это для венецианцев!" И впрямь, все 
привлекавшие его 
женщины - в том числе и Лили, и Ла Гулю - были либо блондинками, либо рыжими, 
за 
исключением одной Валадон - та была брюнеткой.
       Лотрек написал не менее четырех портретов Кармен 1. Пытался ли он 
открыться ей в своих 
чувствах? Возможно. Но не в его характере было делиться своими сердечными 
тайнами - будь то 
успех или неудача. "Лучший способ обладать женщиной, - утверждал старик Энгр, - 
это писать 
ее". Да, конечно! Но Лотрек предпочел бы менее платоническую любовь. Ни его 
подчеркнутое 
презрение, ни его язвительные реплики не могли обмануть друзей. Они понимали, 
что за этим 
кроется обида, боль, острая досада, и когда он, шепелявя и передергивая плечами,
 говорил о 
какой-нибудь проходившей мимо красотке: "Захочу, и она станет моей за 
какие-нибудь пятьдесят 
франков!" - они знали, что им руководила не "высшая степень цинизма, а