ритма, он 
заставлял свою партнершу подчиняться его малейшему движению. Танцевал он, 
полузакрыв глаза, 
его цилиндр был чуть надвинут на лоб, костлявое и мрачное лицо выражало полную 
невозмутимость, "голову он держал прямо, тонкая, длинная шея оставалась 
неподвижной, и 
только кадык, казалось, выдавал какие-то чувства".
       Да, все интересовало Лотрека. Возбужденный, он смотрел и рисовал. 
Рисовал и пил.
       
       * * *
       Лотрек продолжал посещать мастерскую Кормона, но уже как бы на положении 

вольнослушателя. Теперь он относился к поучениям автора "Каина" довольно 
критически. В 
своеобразных работах Лотрека проявлялся ярко выраженный почерк, и будь это 
работы другого 
ученика, они возмутили бы Кормона.
       Впрочем, Кормон не был ограничен и нетерпим в своих взглядах и суждениях,
 в отличие 
от его коллеги, и по отношению к Лотреку он проявлял большую терпимость. Живой, 
незлобивый 
характер карлика, его остроумие, его забавные проделки - все это было 
свойственно самому 
Кормону и располагало его к Лотреку.
       В мастерской продолжались дискуссии. В мире художников бушевали страсти. 
Мане, 
умерший два года назад, 30 апреля 1883 года, становился все более популярным. О 
его творчестве 
много спорили, слава пришла к нему после смерти. Импрессионисты продолжали 
воевать, хотя их 
группа распалась и их взгляды начали вызывать возражения более молодых 
художников. Год 
назад, в 1884 году, на Елисейских полях, в павильоне города Парижа, состоялась 
первая выставка 
Общества независимых художников - выставка без жюри. В начале того же года в 
Брюсселе 
была основана передовая "Группа двадцати". Разные течения в живописи, 
определившиеся в связи 
с эволюцией искусства, мало интересовали Лотрека. Эстетические доктрины его не 
трогали, ему 
было все равно, академическая ли это школа или новое течение, и, не ломая себе 
голову, он 
заимствовал все, что ему нравилось, и у тех и у других. Единственное, к чему он 
стремился, - это 
научиться передавать наиболее характерное в модели, овладеть испытанной, 
оправдавшей себя 
техникой, которая позволила бы ему сказать то, что он хочет. Лотрек отнюдь не 
относился к числу 
непримиримых. Иногда он даже старался, правда, безуспешно, "приукрасить" модель,
 лишь бы 
доставить удовольствие Кормону. Его вкусы постепенно определялись и, наверное, 
казались 
подозрительными многим сторонникам старой школы. Ему нравился Ренуар (он 
восхищался его 
красками), Писсарро, Раффаэлли. Он по-прежнему любил Форена и говорил, что 
портрет графа 
Альфонса, который тот нарисовал, "просто чудо". Однако особенно он восторгался 
Дега.
       Если импрессионисты были большей частью художниками пейзажа, пленэра, то 
Дега 
писал на сюжеты из той жизни, к которой тянуло и Лотрека. Сцены в кафе-шантанах,
 картины 
ночной жизни, танцовщицы и музыканты в искусственном освещении. Лотрека 
привлекала в Дега 
и его смелая, оригинальная компоновка. По случайному совпадению мастерская Дега 
помещалась 
в том же доме, где жили Гренье, в глубине двора. Но Лотрек не решался пойти к 
нему. Он знал, 
что художник, который был для него мэтром среди мэтров, известен своей 
нелюдимостью.
       Лотрек проводил много времени в кабаре, в танцевальных залах и в 
публичном доме на 
улице Стейнкерк, в двух шагах от "Элизе-Монмартр", и, несмотря на это, он 
продолжал усиленно 
работать. Физические недостатки не помешали ему стать необычайно выносливым. 
Его маленькое 
тело стало мускулистым, он свободно плавал, греб, много упражнялся с гантелями. 
И все 
излишества, которые он разрешал себе, нисколько не ослабляли его. Он не знал