году в Салоне на долю его картины "Интерьер хлева" (она получила медаль), 
переселился, правда 
временно, в Жиронду и проводил там больше времени, чем в своей мастерской на 
Фобур-Сент-
Оноре в Париже.
       Лишившись общества друга, Лотрек перестал посещать бега. Лошади, конечно,
 по-
прежнему волновали и всегда будут волновать его, но красота существует повсюду, 
не только на 
ипподромах. Где бы он ни был, он всюду находил ее, выражая свой восторг 
возгласами: "А, 
каково! Ну, что? Разве это не великолепно?" Вызывала в нем восхищение не 
условная красота, 
которой преклонялись такие люди, как Бонна или Кормон. Лотрек был слишком 
земной, чтобы 
уходить от действительности. Его созерцательную натуру, его ненасытное 
любопытство пленяло 
лишь необычное в человеке, то, что составляет его индивидуальность. Это - и 
только это! - 
толкало его взяться за кисть. Уродство. Но и в уродстве "есть своя красота", 
нужно только уметь 
увидеть ее. Ах, какое же это "увлекательное занятие - находить красоту!"
       Весной в галерее Жоржа Пети открылась большая выставка японского 
искусства. Лотрека 
пленили чистые, нежные краски эстампов, оттеняющие локальные пятна, и 
доставляющий 
наслаждение нервный ритмичный рисунок, такой убедительный в своих неожиданных 
ракурсах.
       Сколько очарования в этом легком, лаконичном искусстве, такого чистого 
письма и столь 
искусной утонченности. В восторге Лотрек рьяно начал коллекционировать японские 
эстампы. У 
него даже возник план когда-нибудь побывать в Японии, в стране низкорослых 
людей и 
карликовых деревьев. Мать предложила тотчас же отправиться в путешествие.
       Но Лотрек отказался. Он не может уехать, нет, это неосуществимо, ему 
столькому еще 
нужно научиться! Лотрек лез из кожи вон, чтобы Кормон был доволен им. Учитель 
требовал от 
него идеальных условностей, которые претили Лотреку и приводили его в уныние. 
Но, несмотря 
на это, он продолжал упорно работать. "Я не могу, не могу, - писал он в 
отчаянии. - Я борюсь с 
собой и бьюсь головой об стену - Да-да! - все это ради искусства, которое не 
дается мне и 
никогда не поймет, сколько я страдаю ради него". Изнуряющая бесплодная борьба. 
Лотрек 
яростно, с бешенством пытался подавить в себе свое "я", но оно помимо его воли 
заявляло о себе.
       В отличие от Анкетена, который по многу часов проводил в Лувре, с лупой 
в руке изучал 
полотна великих мастеров, пытаясь раскрыть секреты их "кухни", Лотрек не 
способен был 
оценить эти шедевры - в них он видел лишь превосходную, но совершенно 
отрешенную от 
действительности живопись. Исторические персонажи, застывшие в торжественных 
позах, ангелы, 
сирены, сатиры... Да, бесспорно, техника у этих художников потрясающая. Но кому 
все это нужно, 
если живопись ничего не выражает, если она не является прежде всего способом 
экспрессивно 
отобразить правду жизни?..
       В мае графиня Адель купила в районе Бордо, в нескольких километрах от 
Лангона, имение 
Мальроме, очаровательный замок, башни и башенки которого утопали в зелени 
покрытого лесом 
холма. К замку прилегали пятьдесят гектаров земли. По соседству с замком жили 
кузены графини 
Адели, Паскали, чье общество она очень ценила. Графиня с сыном провели лето в 
этом новом 
имении.
       Мальроме очень понравился Лотреку. Он с удовольствием работал в этом 
прелестном 
уголке. Однако, хотя он и нарисовал здесь несколько сцен из сельской жизни, в 
частности сбор 
винограда, он оставался верен своему призванию: писал портреты 1. Пейзажи и 
раньше не 
прельщали его. Но теперь он отказался от них окончательно. Пейзажи, натюрморты 
- все это для 
него лишенные смысла упражнения. Его интересовал человек, вернее - человек и