живописи, но еще 
шлифовал свой насмешливый ум.
       Иногда Пренсто по вечерам водил своего подопечного в театр или в цирк. 
Последний в то 
время был в моде. Пренсто и Лотрек почти всегда ходили в цирк Фернандо, который 
находился в 
деревянном здании на бульваре Рошешуар. Он считался в то время лучшим, и туда 
устремлялся 
весь Париж 1.
           1 В 1898 г. это здание было перестроено и стало называться цирком 
Медрано, по имени нового 
владельца (он же был клоуном Бум-Бум).
       
       В цирке обоих друзей привлекали главным образом лошади, первоклассные 
наездники и 
наездницы, отличавшиеся поразительной ловкостью. Лотрека увлекали также 
выступления 
акробатов, жонглеров, эквилибристов, дрессированных животных, рискованные 
полеты 
воздушных гимнастов. Он любил совершенство, даже больше - он поклонялся 
совершенству! 
Истинное искусство в любой области, и особенно физическое мастерство, вызывало 
у него 
восторг. Его зачаровывали эти сильные, гибкие люди, сумевшие полностью 
подчинить себе свое 
тело. Они с легкостью, без тени усилия, преодолевали все трудности, словно их 
просто не 
существовало.
       "Ну разве это не прекрасно?" - восклицал он в восхищении. Паяцы 
напоминали ему о его 
собственном уродстве. Но они смеялись, смеялись над своей неуклюжестью, над 
своей 
нелепостью. И он тоже смеялся. Над собой. В фантастическом, волшебном свете 
цирка 
запудренные лица клоунов, шутовские маски, печальные и смешные, были вызовом 
человеческому горю, пародией на него.
       Игра света и теней - только ради этого ходили в театр Пренсто и Лотрек. 
Диалог для них 
не существовал. Они его и не слушали. Их интересовали декорации, игра ярких 
красок костюмов, 
когда актеры двигались по сцене. Газовые рожки рампы - тогда они одни или почти 
одни 
освещали сцену - бросали снизу вверх тусклый, желтоватый, какой-то странный 
свет, который 
менял очертания лиц, делал их контрастными, накладывал на них неестественные 
светотени, 
очищал их от всего будничного и придавал необычайную выразительность малейшей 
мимике. 
Театральное освещение - тоже маска.
       А разве мог не любить маски Лотрек, этот замкнутый юноша с израненной 
душой?
       К школьным занятиям он относился все более и более небрежно. Они 
перестали его 
привлекать. Жизнь захлестнула его. Он вкушал жизнь. Отныне он хотел лишь одного 
- 
заниматься живописью. Она принесет ему удовлетворение, она станет для него 
утешением.
       В этом его желании была какая-то доля каприза. Каприза разочарованного 
подростка. Но 
было в нем и нечто более серьезное: кто знает, быть может, настанет день, когда 
он своими 
работами докажет всем, и себе в том числе, что он "отнюдь не неудачник". А раз 
так - какое 
значение для него теперь имеют латынь и литература? И он учился спустя рукава. 
Результаты не 
замедлили сказаться: в июле на выпускных экзаменах он провалился, и именно по 
французской 
литературе.
       В досаде он из фанфаронства заказал себе визитные карточки с таким 
текстом: "Анри де 
Тулуз-Лотрек, засыпавшийся по литературе". Но, как он ни сопротивлялся, осенью 
ему придется 
снова держать экзамены, ведь его мать и слышать не хотела, чтобы он отступил, 
почти достигнув 
цели.
       
       * * *
       Вскоре после этой неудачи мать с сыном уехали на юг. Лотрек снова будет 
лечиться на 
курорте, на этот раз в департаменте Эро, в Ламалу - курорте с "источниками,