Огюст написал ее портрет, передав на холсте тонкие черты лица, живые глаза, 
добродушно-
насмешливую улыбку. Бабушка Анна в своем кружевном чепце ни дать ни взять дама 
XVIII века.
       На фарфоровой фабрике дела тоже шли не слишком хорошо, более того, они 
все 
ухудшались. Ручную роспись стало вытеснять печатание. Будущность Огюста 
становилась 
неопределенной. Фабрика приходила в упадок. И вскоре молодому человеку пришлось 

самому 
искать выход из положения.
       Он обивал пороги торговцев, пытаясь продать расписанные им чашки и 
блюдца. Чаще 
всего приходилось уходить ни с чем: "Ручная работа? О нет! Наши покупатели 
предпочитают 
печатный способ, он аккуратнее".
       Много месяцев подряд Огюст пытался найти какое-нибудь другое применение 
своим 
способностям. Для старшего брата, гравера-геральдиста, он рисовал гербы. 
Расписывал веера, 
скопировав для них "Поездку на остров Киферы". А однажды ему повезло: ему 
поручили роспись 
стен кафе на улице Дофины 1. Но все эти работы приносили гроши. О будущем лучше 

было не 
думать. Уверенность в завтрашнем дне - такая же иллюзия, как многие другие. Так 

не лучше ли 
следовать влечению своей души и делать то, что тебе доставляет удовольствие? Уж 

тут ты не 
обманешься. Огюст больше не мечтал о Севрской мануфактуре. Он мечтал о Школе 
при 
Академии 
художеств и о подлинной живописи.
           1 По воспоминаниям его сына Жана, Ренуар в ту пору расписал "десятка 

два парижских кафе".
       
       "Требуется мастер для росписи штор". Это объявление, вывешенное на двери 

мастерской 
по улице Бак, 63, привлекло внимание Огюста. Фирма, вывесившая объявление, уже 
много лет 
занималась производством и продажей прозрачных штор. Расписанные религиозными 
сюжетами, 
эти шторы имитировали витражи. Покупали их миссионеры. Шторы развертывали, 
натягивали на 
рамы и расставляли вокруг импровизированных алтарей в далеких странах, где 
миссионеры 
проповедовали евангелие. Такой украшенный шторами алтарь заменял часовню.
       Огюст не имел никакого представления о том, как расписывают шторы, но на 

всякий 
случай предложил хозяину, господину Жильберу, свои услуги. "Где вы до этого 
работали?" - "В 
Бордо", - ответил Огюст, опасаясь, как бы хозяин не вздумал навести справки о 
его успехах в 
этом своеобразном искусстве. "Ну ладно, принесите мне образец вашей работы - 
поглядим, что 
вы умеете".
       В ближайшее же воскресенье Огюст встретился с одним из мастеров фирмы 
(это оказался 
племянник хозяина) и убедился, что живопись на шторах не труднее любого другого 

вида 
росписи. Под руководством племянника он написал Святую деву, а потом Святого 
Винсента де 
Поля. Наброски оказались более чем удовлетворительными. Огюста взяли в 
мастерскую.
       Итак, Огюст занялся новым для него ремеслом. Он преуспел в нем так же 
блистательно, 
как прежде в фарфоре.
       "Я занял место старого рабочего - гордости мастерской; он заболел, и не 
похоже было, 
что он встанет. "Ты идешь по его стопам, - говорил мне патрон. - В один 
прекрасный день ты 
наверняка станешь с ним вровень". Одно только досаждало хозяину. Он был в 
восторге от моей