оставлял 
своего 
иронического тона. Сильный, невозмутимый, расхаживал он по публичному дому и 
разыгрывал 
распутника, который никого и ничего не боится и не намерен обуздывать свой 
мощный инстинкт. 
Никогда еще их резкое несходство с Ван Гогом не проявлялось с такой 
очевидностью, как в те 
вечера, когда они являлись к проституткам. Гоген не терял спокойствия, Винсент, 

стоило ему 
немного выпить, быстро возбуждался, жестикулировал, без умолку говорил. Винсент 

не мог 
равняться с Гогеном физической силой. Он был более восприимчив к спиртному и 
истощен в 
сексуальном отношении. Несомненно, Гоген поступал опрометчиво, забывая его 
щадить. Как все 
крепкие люди, он почти не отдавал себе отчета в ограниченных возможностях тех, 
кто слабее его.
       Гоген продолжал получать хорошие известия. Тео организовал выставку его 
произведений, 
написанных в Понт-Авене, и на ее долю выпал довольно большой успех. 13 ноября 
Тео сообщил 
ему, что две картины уже проданы, третью вот-вот купят, если он согласится на 
небольшую 
ретушь, и что одну картину собирается купить Дега. Он "так восхищается вашими 
работами, что 
многим говорит о них",- писал Тео.
       Одобрение Дега тронуло Гогена.
       "Это особенно лестно для меня... Да и с точки зрения коммерческой это 
прекрасно для 
начала. Все друзья Дега ему доверяют. Ван Гог (Тео) надеется продать все мои 
картины. Если мне 
и в самом деле так повезет, я уеду на Мартинику. Я убежден, что теперь напишу 
там прекрасные 
вещи, а если получу побольше денег, куплю там дом, чтобы основать мастерскую, 
где друзьям 
будет все обеспечено за гроши. Я отчасти разделяю мнение Винсента, что будущее 
за 
художниками тропиков, которые почти никто не писал, а для дураков покупателей 
нужны свежие 
мотивы".
       В это же самое время журнал "Ревю индепандант" 72 пригласил Гогена 
участвовать в 
одной из организованных им выставок. Но художник сухо отказался: он не мог 
простить одному 
из основателей этого журнала, критику Феликсу Фенеону 73, что тот, будучи ярым 
защитником 
Сёра и дивизионистов, в своем отчете о декабрьской выставке у Тео назвал Гогена 

"вздорным" *.
       * "Статья, терпимая по отношению к художнику, но довольно странная в 
оценке его характера, - 
отзывался о ней Гоген. - Можно подумать, что эти господа натерпелись от моего 
обращения, а сами этакие 
ангелочки". Критик в особенности похвалил керамические работы Гогена, говоря, 
что предпочитает их его 
картинам. "Он любит презренную, злосчастную, трудную керамику", - писал Фенеон 
("Ревю 
индепандант", январь 1888 г.).
       
       Зато он поспешил принять другое приглашение - в самом деле, признаки 
успеха 
множились! - которое пришло от "Группы двадцати" из Бельгии и которое весьма 
ему 
польстило. Созданная в 1884 году брюссельская "Группа двадцати" с 1887 года 
приглашала Сёра 
на свои выставки. Гоген был этим раздосадован - его как бы обходили. Но зато 
теперь он был 
вознагражден. В Брюсселе он покажет "серьезную выставку в противовес 
пуантилизму". Он не 
сомневался в своем торжестве. "Дело движется вперед на всех паpax". Быть может, 

ему удастся 
найти покупателей в Бельгии. В таком случае, он сначала переберется в Брюссель, 

а потом уже на 
Мартинику.
       Гоген ликовал: "Если я, как я надеюсь, смогу прокормить семью, тогда,