он 
живет, "по 
отношению к нему были безукоризненны", поэтому он не вправе, по совету Винсента,
 
"оставить 
долг, как есть", - это был бы "дурной поступок". А расплатившись с долгами, он 
приедет в Арль. 
И после этого, в самом деле, перестанет думать о делах - опираясь на помощь Тео,
 
он будет жить 
вместе с Винсентом, ни о чем не заботясь, и работать в ожидании окончательного 
успеха. Эта 
перспектива временами внушала Гогену страстное желание уехать. Бернар, у 
которого с ранней 
осени начались приступы лихорадки, правда короткие, но все учащавшиеся, тоже 
решил ехать в 
Арль. Да и Лаваль, которому какой-то торговец картинами обещал выплачивать сто 
пятьдесят 
франков ежемесячно, тоже решил, если Гоген уедет, присоединиться к нему немного 

позже. Такие 
же планы строили Море и Шамайар. Речь шла прямо-таки о коллективном переселении.

       "В Понт-Авене теперь только об этом и речь", - писал Винсент брату. В 
течение всего 
лета Винсент благоустраивал свой дом: приобрел кое-какую обстановку, поставил 
две газовые 
плиты, повесил свои картины, чтобы Южная мастерская "была достойна художника 
Гогена, 
который станет ее главой".
       Обещанные Ван Гогу автопортреты были закончены. На автопортрете Гогена 
над 
посвящением "другу Винсенту" была надпись: "Отверженные". Название романа Гюго 
выражало 
мысль художника. Создавая свой портрет, Гоген хотел дать в нем символический 
образ одного из 
современных художников, "бедных жертв общества", которые, подобно ему самому 
или 
Ван Гогу, 
осуждены быть вне закона, - отверженные, которые в отместку исполняют свой долг.

       "Я считаю, что это одна из лучших моих работ, - писал Гоген Шуффенекеру. 

- На 
первый взгляд голова разбойника, этакого Жан Вальжана... олицетворяющего 
художника-
импрессиониста, которого общество не уважает и в котором всегда видит 
каторжника. Рисунок 
тут особый (полная абстракция). Глаза, рот, нос, подобные цветам на персидском 
ковре, 
воплощают, таким образом, символическую сторону картины. Цвет достаточно далек 
от 
натурального; вообразите нечто отдаленно напоминающее мою керамику, опаленную 
ярким 
пламенем. Все оттенки красного, фиолетового, прочерченные отсветами пламени, 
сверкающего 
точно в жерле раскаленной печи, в глазах, где отражается борение мысли 
художника. И все это на 
фоне чистого хрома, испещренном детскими букетиками".
       Этот автопортрет произвел на получившего его Ван Гога странное 
впечатление. "Пленник. 
Ни тени радости". Но одновременно из письма Тео Винсент узнал, что беды его 
друга скоро 
кончатся: Тео на днях выслал Гогену триста франков, чтобы тот мог приехать в 
Прованс.
       "На своем страдальческом портрете Гоген выглядит больным! Но погоди, это 

скоро 
пройдет, и тогда интересно будет сравнить этот автопортрет с тем, который он 
напишет через 
полгода".
       8 октября Гоген, ликуя, сообщил Шуффу новость: "Ван Гог (Тео) только что 

купил у меня 
на триста франков керамики. Так что в конце месяца я выезжаю в Арль и думаю 
остаться там 
надолго, принимая во внимание, что мое пребывание там задумано, чтобы облегчить 

мне работу, 
избавив меня от денежных забот, пока ему не удастся меня продвинуть".