источает картина".
       Гоген знал, где должно висеть его произведение, - в какой-нибудь старой 
бретонской 
церкви. Понт-Авенская церковь, построенная в 1855 году, была слишком 
современной, но 
существовала другая, совсем старинная, в соседней деревушке - Низоне. У нее, по 

словам Эмиля 
Бернара, был "тяжеловесный, феодальный вид". Окружало ее кладбище, где высилось 

гранитное 
распятие, почерневшее и выветрившееся от времени. Гоген и его друзья любили 
этот 
уголок 
древней Бретани. Маленькие деревянные скульптуры, украшавшие церковь внутри, 
очаровывали 
их своей наивностью. Этой деревенской церкви и предназначил Гоген свое 
"Видение". Под 
огромными синими балками, украшенными деревянной резьбой с изображением чудовищ,
 
выявится вся его мощь. Это будет дань Гогена-дикаря первобытной Бретани. На 
белом поле 
картины Гоген написал синими буквами: "Дар Тристан Москосо".
       Дорога из Понт-Авена в Низон - даже напрямик через поля - была довольно 
длинной. 
Гогена сопровождали Бернар и Лаваль, которые взялись нести картину. В церкви 
Гоген выбрал 
место, где ему хотелось бы ее повесить. Бернар и Лаваль вдвоем держали картину 
так, чтобы автор 
мог судить, как она будет смотреться. Гоген не ошибся: "Видение" прекрасно 
гармонировало со 
стилем церкви. Бернара послали поскорей найти местного кюре.
       Кюре читал свой молитвенник. Бернар сказал ему, что выдающийся художник 
преподнес 
ему в дар "замечательную картину". Священник пошел за молодым человеком в 
церковь, где 
Гоген показал ему свое произведение. Но подарок отнюдь не привел священника в 
восторг. Имя 
дарителя показалось ему странным, а сама картина совершенно его смутила. Он 
недоверчиво 
слушал объяснения художника. "Уж не хотят ли над ним подшутить? Может, это 
"Видение" - 
просто злая проделка?" Ему была известна репутация мазил из Понт-Авена. Вежливо,
 
но твердо 
он отказался от картины.
       Пришлось трем друзьям ни с чем возвратиться в Понт-Авен. С досады Гоген 
послал 
картину Тео, назначив за нее цену шестьсот франков *.
       * "Видение после проповеди" в настоящее время находится в Национальной 
галерее Шотландии, в 
Эдинбурге. Летом 1959 года, путешествуя по Бретани в поисках материалов о 
Гогене, я однажды после 
полудня постучал в дверь кюре в Низоне. По-моему, он отнесся к цели моего 
визита 
с такой же 
подозрительностью, как его предшественник к дару Гогена. Я признателен ему за 
его прием - мне кажется, 
что в тот день я сам пережил ту сцену, о которой сейчас рассказал здесь.
       
       Несмотря на то, что ему так хорошо работалось в Понт-Авене, Гоген не 
забывал о своем 
намерении перебраться к Ван Гогу. Но до сих пор он откладывал осуществление 
этого плана по 
многим причинам, и в первую очередь, вероятно, по той, о которой он умалчивал, 
а 
именно 
потому, что в Понт-Авене он не чувствовал себя одиноким. Он отнюдь не думал о 
том, как 
страдает от одиночества Ван Гог. К тому же патетический смысл призывов, 
обращенных к нему 
Ван Гогом, от него ускользал. Он усматривал в них расчет, а не отчаянную 
потребность в близком 
человеке. Предложение Винсента и Тео, рассуждал Гоген, продиктовано не столько 
дружескими 
чувствами, сколько соображениями выгоды. Тео - торговец, который делает ставку 
на будущее. 
Гоген все время твердил, что без денег не может уехать из Бретани. Пусть Тео 
поможет ему 
расплатиться с долгом, продав что-нибудь из его произведений. Люди, у которых