разговаривает сам с собой!
       Но Гоген не замечал издевательского интереса, вызванного его особой. Он 
писал. С той 
поры, как вечерами в Копенгагене он обдумывал свою эстетическую теорию, на 
практике его 
живописная манера почти не изменилась. В нем все созревало очень медленно. Он 
действовал, 
повинуясь не порывам, а рассуждению. Тем не менее он незаметно удалялся от 
импрессионизма, 
хотя и продолжал пользоваться его рецептами. Однако если в его пейзаже 
появляется животное, то 
это почти всегда корова: могучие формы коровы, ее монументальное спокойствие 
отвечали его 
антиимпрессионистической тяге к мощным структурам. В эти дни, проведенные в 
Дьеппе, Гоген 
сделал еще один шаг в сторону того искусства, которое он уже провидел: в 
картине 
"Купальщицы", которую он написал на пляже, он упростил цвет и обвел контуры 
четкой линией.
       Но, увы, это был слишком краткий опыт. Гогену пришлось вернуться в Париж.

       Он бродил по Парижу без денег, без крова, ночуя, где придется, иногда у 
Шуффенекера, 
иногда даже у представителя фирмы Дилли. Мари поспешила вернуть ему Кловиса. К 
счастью, 
Жоббе-Дюваль и его жена выразили желание на неделю взять к себе мальчика. Гоген 

искал, где бы 
снять квартиру, и просил Метте прислать ему постельные принадлежности. Пытался 
он "временно 
найти местечко на бирже". Большую часть его коллекции картин Метте вывезла в 
Данию. Но 
некоторые остались в Париже. Он пытался продать их, надеялся выручить шестьсот 
франков за 
одну картину Писсарро и одну Ренуара. "Как только я их получу, вышлю тебе 
двести 
франков", - 
написал он Метте, которая "хныкала".
       В начале октября Гоген нашел квартиру в районе Северного вокзала - на 
улице Кай, 10. 
Но постельное белье, о котором он просил Метте, так и не пришло. Гоген взял к 
себе Кловиса и 
кое-как устроился на новом месте. Для мальчика он взял на прокат кровать, а сам 

довольствовался 
матрацем - он спал на нем, укрывшись походным одеялом. Питались они более чем 
скудно. "Не 
беспокойся о Кловисе, - писал Гоген жене. - ...Яйцо, немножко риса, и он ест за 

обе щеки, 
особенно когда на десерт бывает яблоко".
       Но Метте, как видно, не слишком утруждала себя беспокойством. После того 

как Гоген 
объяснил ей, что о месте на бирже он мечтал, "просто чтобы продержаться до тех 
пор, пока не 
настанут лучшие времена для живописи", и сообщил, что продажа картин Писсарро и 

Ренуара 
сорвалась, она снова перестала писать.
       Гоген проводил время в хлопотах. Места на бирже получить не удалось. Не 
нашлось 
покупателей на Ренуара и Писсарро. Он жил щедротами случайных знакомых. Сына 
кормить было 
почти нечем. Ко 2 ноября он все еще не получил от жены ни писем, ни белья. 
"Послала ли ты 
вещи, о которых я тебя просил? Мне они нужны сейчас позарез". И в самом деле, 
грянули холода. 
Отец с сыном мерзли в квартире, где было нечем топить. А у Кловиса не было даже 

теплой 
фуфайки.
       Наконец в ноябре Гоген все-таки получил письмо от жены - Метте хотела 
знать, сколько 
стоят некоторые картины из коллекции мужа, она собиралась их продать. Гоген 
удивился и 
встревожился: "Если так будет продолжаться, у меня в один прекрасный день 
ничего 
не 
останется". Он пытался убедить жену не продавать двух картин Сезанна: "Я очень