Сын нотариуса из Шатору, выросший в семье, корнями связанной с 
французской 
провинцией - его родители были родом из Пуату и Берришона, - Орье был сложен, 
как атлет, 
отличался редким здоровьем и столь же редким честолюбием. Но это был честолюбец 

честный, 
прямодушный и благородный - рослый, здоровый детина с душой идеалиста. Он 
всегда 
готов 
был поддержать тех, кто борется. Главный редактор маленького авангардистского 
издания 
"Модернист", которое начало выходить всего за полгода до описываемых нами 
событий, он 6 
апреля предоставил его страницы Гогену и Бернару. Гоген стал вести для него 
"Заметки об 
искусстве на Всемирной выставке", довольно язвительные по тону **.
       * Труппа "Дикий Запад" (англ.). - Примеч. пер.
       ** Они появились в номерах от 4 и 13 июля 1889 года. Еще одну статью 
Гогена "Модернист" 
опубликовал 21 сентября.
       
       Бернар мечтал о большем. Ему хотелось, чтобы "Модернист" посвятил 
специальный 
номер каталогу выставки Вольпини. Орье на это согласиться не мог. Но он обещал 
сделать 
рекламу выставке синтетистов, когда 10 июня она будет окончательно подготовлена.

       Но Гоген, не дождавшись этой даты, уехал в Бретань. В первых числах июня,
 
когда еще 
продолжались споры ("Выставляйте каждый, кто что хочет", - заявил в конце 
концов 
Гоген 
Бернару), Гоген был уже в Понт-Авене. Вскоре к нему присоединился Серюзье.
       Своим "Талисманом" Серюзье внес смятение и смуту в академию Жюлиана. 
Увлеченный 
философией, метафизикой, ориенталистикой, изучивший ради удовольствия арабский 
и 
древнееврейский языки, Серюзье был склонен ко всему, что было окружено тайной и 

открыто 
только посвященным. Под страшным секретом он показал "Талисман" своим друзьям. 
Предстояло 
родиться новому искусству - небольшая группа посвященных должна его защищать. 
Они будут 
его пророками, по древнееврейски - nebiim, братья Наби этого художественного 
Евангелия перед 
толпой филистеров. У группы Серюзье были повадки тайного общества.
       "У Серюзье только и разговоров, что о его эволюции", - не без иронии 
писал Гоген 
Бернару. И в самом деле, между "Наби со сверкающей бородой" и "мэтром Гогеном" 
отношения 
налаживались с трудом. По-видимому, заговорщические ухватки, которые 
культивировали Наби, 
их жаргон, ритуал, который они для себя установили, казались Гогену нелепыми 
причудами и 
ребячеством. Он язвительно высмеивал Серюзье, а тот жаловался Морису Дени, 
"Наби 
прекрасных икон", что не находит в Гогене "художника своей мечты". Каждый жил в 

замкнутом 
мире своего воображения.
       Понт-Авен стал другим. Приток художников мало-помалу изменил характер 
маленького 
городка: художники в бархатных костюмах теснились у стоек кафе, пересмеивались 
с 
местными 
девушками. Служанки кафе украшали свои прически лентами. Хозяин табачной лавки 
водрузил 
над ней вывеску в виде палитры с надписью Artist's material (товары для 
художников) *. Понт-
Авен, жаловался Гоген, "полон чужих отвратительных людей". Он уединялся в 
мастерской в 
Лезавене, но все равно был недоволен. Он предложил Серюзье перебраться южнее, в 

нетронутую 
цивилизацией уединенную деревню Ле Пульдю. Гоген уже писал в этой деревне и 
теперь хотел 
там обосноваться. Там ему будет спокойно.