котором 
словно бы растворился окружающий мир, побуждает его сосредоточиться на самом 
себе, на 
своей сердечной ране. На его столе рядом с Библией лежат теперь "Надгробные 
речи" Боссюэ. 
Постепенно изменяется тон его писем к Тео. Слишком много неудач он претерпел в 
своей 
жизни, чтобы по-прежнему говорить с братом как старший с младшим. Идет дождь. 
Свет 
уличных фонарей покрывает мокрые тротуары серебристой росписью. Когда ученики 
ведут 
себя слишком шумно, их оставляют без хлеба и чая и отсылают спать. "Если бы вы 
видели их в 
эти минуты, прильнувших к окну, перед вами предстала бы глубоко печальная 
картина". 
Печалью здешнего края пронизано все его существо. Она сродни настрою его 
собственных дум 
и будит в нем смутную тоску. Диккенс и Джордж Эллиот своими чувствительными 
сочинениями склоняют его к приятию этого безрадостного смирения, в котором 
благочестие 
сливается с состраданием. "В больших городах, - пишет брату Винсент, - народ 
испытывает 
сильную тягу к религии. Многие рабочие и служащие переживают неповторимую пору 
прекрасной благочестивой юности. Пусть городская жизнь подчас отнимает у 
человека the early 
dew of morning  , но тяга к той самой old, old story  по-прежнему остается - 
ведь то, что 
заложено в душе, в душе и останется. Эллиот описывает в одной из своих книг 
жизнь 
фабричных рабочих, которые объединились в небольшую общину и совершают 
богослужения в 
часовне на Лантерн-Ярд, и это, говорит она, "царство божие на земле, - ни 
больше, ни 
меньше"... Когда тысячи людей устремляются к проповедникам, это воистину 
трогательное 
зрелище".
     В июне преподобный Стоукс перевел свое заведение в один из пригородов 
Лондона - 
Айлворт, на Темзе. Он задумал реорганизовать и расширить школу. Было очевидно, 
что этот 
план порожден финансовыми соображениями. Ежемесячная плата за обучение 
поступала 
туго. 
Родители его учеников, как правило, скромные ремесленники, мелкие лавочники, 
ютившиеся в 
бедных кварталах Уайтчепеля, вечно жившие под гнетом просроченных долгов и 
взносов. Они 
посылали своих детей в школу преподобного Стоукса потому, что у них не было 
средств 
определить их в другое место. Когда они переставали платить за обучение, 
преподобный 
Стоукс пытался усовестить их. Если же ему не удавалось вытянуть из них ни пенни,
 
он, не 
желая попусту тратить время и силы, отчислял их детей из школы. На этот раз 
неблагодарную 
задачу - обходить родителей и собирать плату за учение - преподобный Стоукс 
взвалил на 
Винсента.
     И вот Винсент отправился в Лондон. Собирая просроченные взносы, он обходил 

одну за 
другой убогие улицы Ист-Энда, с их нагромождением низких серых домов и густой 
сетью 
грязных переулков, тянущихся вдоль причала и населенных жалкими, нищими людьми. 

О 
существовании этих бедных кварталов Винсент знал из книг - ведь они подробно 
описаны 
Диккенсом. Но живая картина человеческой нищеты потрясла его куда больше, чем 
все 
викторианские романы, вместе взятые, потому что книжный юмор, поэзия смиренного 

простодушия нет-нет да возбудят улыбку, золотистым лучом высветят мрак. Однако 
в 
жизни - 
такой, как она есть, сведенной к простейшей своей сути, лишенной прикрас, 
заимствованных в 
арсенале искусства, нет места для улыбок. Винсент шел дальше. Он стучался в 
жилища