за это он 
укорял себя в слабости. Урсула отвергла его, и вслед за ней его отверг весь мир.
 
Что он за 
человек? Что же такое сокрыто в нем, мешающее ему достигать всех, даже самых 
скромных 
успехов, всего, на что он осмеливался притязать? Какой тайный порок, какой грех 

должен он 
искупить? Скоро ему уже исполнится двадцать три года, а он словно мальчишка, 
которого то и 
дело бросает из стороны в сторону, и он никак не найдет точки опоры, словно 
обреченный на 
вечные неудачи! Что же теперь делать, о господи?!
     Отец посоветовал ему поискать работу в музее. А Тео заявил, что стоило бы 
заняться 
живописью, коль скоро у Винсента такая явная тяга и бесспорные способности к 
этому делу. 
Нет, нет, упрямо твердил Винсент. Он не будет художником. Он не имеет права 
искать легкого 
пути. Он должен искупить свою вину, доказать, что он не столь уж недостоин 
заботы, которой 
его окружали родные. Отвергая Винсента, общество обвиняет его. Он должен 
пересилить себя и 
исправиться, чтобы наконец заслужить уважение сограждан. Все неудачи - 
следствие 
его 
неумелости и ничтожества. Он исправится, станет другим человеком. Он искупит 
свои грехи. А 
покамест он ищет работу, изучает объявления в английских газетах, списывается с 

работодателями.
     В начале апреля Винсент приехал в Эттен. Он не собирался долго здесь 
задерживаться. Не 
хотел быть в тягость родителям, которые и без того слишком долго о нем пеклись. 

Нежность 
матери и отца, взволнованных тревожными письмами Тео, не смягчила, а, напротив, 

еще 
сильнее растравила в его душе горечь раскаяния. Винсент списался с преподобным 
отцом 
Стоуксом - директором учебного пансионата в Рамс-гейте, и тот предложил ему в 
своем 
заведении место учителя. Скоро Винсент возвратится в Англию.
     Он разыщет Урсулу, и кто знает...
     Винсент собрался в путь.
     16 апреля Винсент прибыл в Рамсгейт, маленький городок в устье Темзы, в 
графстве Кент. 
В письме к родным он рассказал о своем путешествии, рассказал, как человек, 
глубоко 
любящий природу и необыкновенно тонко чувствующий цвет: "На другое утро, когда 
я 
ехал 
поездом из Гарвича в Лондон, мне было так приятно глядеть в предрассветных 
сумерках на 
черные поля, на зеленые равнины, где паслись ягнята и овцы. Тут и там - колючий 

кустарник, 
высокие дубы с темными ветвями и стволами, поросшими серым мхом. Синее 
предрассветное 
небо, на котором еще мерцало несколько звезд, и на горизонте - стайка серых 
облаков. Еще до 
восхода солнца я услышал пение жаворонка. Когда мы подъезжали к последней 
станции перед 
самым Лондоном, выплыло солнце. Стайка серых облаков рассеялась, и я увидел 
солнце - 
такое простое, огромное, истинно пасхальное солнце. На траве сверкала роса и 
ночной иней... 
Поезд в Рамсгейт ушел лишь через два часа после моего прибытия в Лондон. Это 
примерно еще 
четыре с половиной часа езды. Дорога красивая - мы проезжали, например, 
холмистую 
местность. Внизу холмы покрыты редкой травой, а наверху выросли дубовые рощи. 
Все это 
напоминает наши дюны. Между холмами примостилась деревня с церковью, увитой 
плющом, 
как и многие дома, сады были в цвету и над всем стояло голубое небо с редкими 
серыми и 
белыми облачками".