сногсшибательный замысел, нужно прежде всего побороть грозное препятствие, 
грозное, во всяком случае, для Сезанна, то есть сдать экзамен на степень 
бакалавра, чего он боится с каждым днем все больше и больше. Он предвидит 
"близкий провал".

		Я вспомнить не могу без дрожи и доныне
		О географии, истории, латыни,
		О геометрии, о греческом, о том,
		Как с ними в заговор вступало все кругом
		И как, вселяя страх, пронзая душу взглядом,
		Экзаменаторы сидели грозным рядом.
		Я про себя твердил: "Всевышний, помоги:
		Чтоб загубить меня, сошлись мои враги!
		Твой справедливый гнев пускай их уничтожит.
		Что я молю о том - нехорошо, быть может,
		Но ты прости меня, я так пред ними слаб!
		А в церковь я хожу как твой усердный раб".

Словно в подтверждение этих мрачных предчувствий, школьный год для Сезанна и 
вправду кончается самым плачевным образом: одна первая награда, один похвальный 

лист за устную латынь - вот и все его успехи. Зато у Жибера в этом году все 
идет 
наоборот - он получает по рисованию вторую награду. "Наш старик", как говорит 
Золя, совершенно явно сворачивает с того прямого пути, по которому неуклонно 
идет к своей цели друг Байль.

Тот в конце июля получил степень бакалавра естественных наук. 14 августа, через 

десять дней после Сезанна, он будет сдавать на степень бакалавра словесных наук.
 
К сожалению, Сезанн, как он того и опасался, не выдержал экзамена. Придется ему 

пересдавать в ноябрьскую сессию; это испортит ему каникулы.

Пожалуй, они и без того будут немного испорчены. Дадут ли они ему ту радость, 
какую он так ждал? Золя уже в Эксе. Снова собравшись вместе, неразлучные 
возобновляют свои прежние веселые прогулки. Но после первых блаженных, 
восторженных минут встречи какая-то тень омрачает их радость. Отъезд Золя в 
феврале не только прервал течение их дружбы; этот отъезд, хотя они того не 
сознают, поставил последнюю точку на странице беспечной поры их отрочества. Вот 

они уже на пороге зрелости, на пороге серьезной жизни. Пока все, разумеется, 
идет по-старому. Купанье в Арке, долгие прогулки по пыльной, оцепеневшей от 
солнца долине, поэтичные привалы в тени олив и сосен, когда звучат стихи, песни,
 
смех, и посещение толонетской плотины, экскурсии к горе Сент-Виктуар или к 
Пилон 
дю Руа - ничто, казалось бы, не изменилось. Все так же трунят Сезанн и Золя над 

чревоугодником Вайлем, и Сезанн все такой же транжира. "Черт возьми! - 
возражает 
он Золя, который удивляется, как это он умудрился очутиться без денег в тот же 
день, как получил их. - Ты что хочешь, чтобы мои родители получили наследство, 
если я сегодня ночью умру?"

Можно подумать, что неразлучные просто возобновили свои привычные отношения. А 
между тем завтра они снова расстанутся. Золя вернется в лицей Сен-Луи. Байль 
отправится в Марсель, где будет готовиться к конкурсным экзаменам в 
Политехническую школу. В Эксе останется один Сезанн; по настоянию отца он 
поступит на юридический факультет. Завтра неразлучные будут предоставлены 
каждый 
своей судьбе; зрелая пора жизни, серьезная пора скоро захватит неразлучных и 
навсегда разобьет их союз. Да, именно так и будет: что бы они ни говорили, что 
бы ни делали, прошлое их мертво; игры, смех, умилительно доверчивое содружество 

теперь лишь пережиток того времени, которое кануло в вечность; и минутами 
неизъяснимая тоска омрачает их радость, главным образом радость Сезанна и Золя, 

ибо у них она более искренняя, а следовательно, и более хрупкая.

Ни за что на свете не признались бы себе Золя и Сезанн в этой тоске; стоит ей 
зашевелиться в груди, как они стремятся поскорее заглушить ее. И громче звучит 
смех, и звонче песня. Но тщетны их усилия, тоска притаилась в тайниках души, и 
от этого постоянно присутствующий, всегда готовый овладеть ими страх перед 
жизнью нисколько не уменьшается.


* * *