кисточкой. Бредовое произведение, нелепое и неприличное. "Завтрак" рождает не 
только смех, он вызывает ярость.

Он вызывает также порой глухую, гнетущую тревогу. Критиков тоже смущает смех 
толпы. Почти все, даже самые безжалостные по отношению к "отвергнутым", в своих 

заметках выступают против "этого идиотского зубоскальства, претендующего на то, 

чтобы заменить разумные доводы". Один из них признается, что, выходя из "Салона 

отвергнутых", вовсе не смеялся, но был "серьезен, взволнован и смущен".

Да и как не быть смущенным. Разумеется, то, что "Завтрак" был повешен среди 
этих 
проклятых холстов, с особой силой и очевидностью выявило его сущность, чего, 
возможно, и не случилось бы, будь он попросту допущен в Салон. Обрушившиеся на 
него оскорбления лишь подчеркивают его бесконечное и глубочайшее своеобразие. 
Чреватое революцией, последствия которой предвидеть невозможно, произведение 
Мане становится в "Салоне отвергнутых" угрожающим и опасным. Оставляя в стороне 

все то, что не относится к собственно живописи, оно со спокойной уверенностью 
утверждает живопись в ее абсолютном проявлении. Эта живопись вытеснила человека.
 
Последний привлек художника не потому, что он человек, но потому, что он форма 
- 
такая же, как глиняный кувшин или гроздь винограда. Для посетителей композиция 
"Завтрака" смешна, тут двух мнений быть не может! Отчего эти персонажи 
размещены 
именно так? Один из мужчин что-то говорит, но его же никто не слушает. Другой 
глядит, но ничего не видит, будто погрузился в мечты. Нагая женщина - для нее 
позировала Викторина - смотрит на зрителя взором "сомнамбулы"[125 - Robert Reу, 

указ. соч.]. Есть ли у этих персонажей прошлое, будущее? Их подобие 
человеческим 
формам вызывает какое-то подозрение; воссозданные живописью фигуры принадлежат 
какому-то иному миру. И кто знает, быть может, человек 1863 года реагировал на 
все это так бурно только потому, что он подсознательно чувствовал уколы 
неясного 
и тревожного ощущения, словно его чего-то незаконно лишают.

Явившись громадным переломом в искусстве, "Завтрак" открывает живописи 
головокружительное будущее. По привычке, идущей еще со времен Курбе, снабжать 
этикеткой "реализм" самые смелые живописные произвеведения Мане квалифицируют 
как реалиста. Но слово это столь мало ему соответствует, что один из 
приверженных "реализму" критиков, Кастаньяри, испытывает потребность придумать 
новый термин: термин этот - "натурализм". Революционер Курбе, чьи социальные 
взгляды и политический антиконформизм так сильно раздражали, неожиданно 
оказался 
куда более тесно связанным, нежели это предполагали, с привычно существующим. 
Он 
брал своих персонажей из мира, считавшегося недостойным кисти, но его персонажи 

все-таки существуют, действуют, вызывают чувствительные переживания зрителей. У 

Мане же ничего похожего. Он адресуется исключительно к глазу; он сразу покончил 

с областью вымысла. Революционер Курбе остается современником. Буржуа Мане, 
элегантный завсегдатай Бульваров - кому он современник? Если кто-то и 
воспринимает его таковым, так это только те никому не известные молодые люди, 
которые бродят по залам "Салона отвергнутых" и беспрестанно возвращаются к 
"Завтраку", чтобы восхищаться этой живописью - для всех подрывной, но для них 
вдохновляющей. Этих молодых людей зовут Клод Моне, Поль Сезанн, Эмиль Золя и 
Фредерик Базиль...

Мане! Мане! Как хотел Мане, чтобы толпа повторяла его имя! Сегодня эти два 
слога 
произносят сотни тысяч уст. Но произносят как нечто оскорбительное. Кому в 
толпе 
дано представить Мане таким, каков он на самом деле? Автор "Завтрака" может 
быть 
только эдаким ломовым извозчиком живописи, грубым невеждой, швыряющим 
"нечистоты" и намеренно эпатирующим зрителей. Мане в ужасе созерцает этот 
разгром. Злополучный опыт у Мартине его так ничему и не научил. Он ничего не 
понимает, он пытается выяснить, откуда налетела буря, им самим и разбуженная. 
Его считают одним из тех проходимцев, кто ищет скандала. Курбе действительно не 

боялся скандала, но Мане, человек хорошо воспитанный, право же, он всегда 
помышлял только об одном - нравиться публике. Мане ничего не понимает. Что в 
нем 
так оскорбительно для зрителей?