собственным склонностям.

Мане и Пруст часто завтракают у Павара вместе с Анри Мюрже. Они поделились с 
ним 
своим проектом. Автор "Сцен из жизни богемы" принимается их отговаривать. 
"Делакруа человек холодный", - предостерегает он.

Делакруа уже пятьдесят шесть лет, но его битва с врагами все еще не закончена. 
Семь раз выставлял он свою кандидатуру в Институт - и все безуспешно. Этот 
породистый, невысокий, худой, необычайно нервный, живущий в одиночестве человек 

с аристократическими манерами принял юношей с присущей ему отстраненно-
утонченной вежливостью. Он осведомляется, каких художников они предпочитают, и 
подчеркнуто настойчиво советует изучать Рубенса, "этого Гомера живописи", "отца 

пламени и энтузиазма в искусстве, где он затмевает всех не столько 
совершенством, какого достиг в том или ином отношении, сколько тайной силой и 
жизнью души, какую вносит во все"[54 - Спустя некоторое время Делакруа 
сформулирует свое мнение о Рубенсе в "Дневнике" (20 октября 1853 года)"]. 
Следует "созерцать Рубенса, вдохновляться Рубенсом, копировать Рубенса". Рубенс 

- это "бог".

Рубенс? Хорошенькое дело! Мане понимает его произведения еще меньше, чем работы 

Делакруа. Велеречивость и страстность мастера из Антверпена его никак не 
прельщают. "Это не Делакруа холоден, - говорит Мане Прусту, выходя на улицу, - 
это его доктрина обледенела... И все-таки давай сделаем копию с "Ладьи Данте". 
Какая живопись!"

Мане сделал с холста Делакруа две копии. Но вскоре вновь возвратился к своим 
любимым художникам, особенно к испанцам, Веласкесу.

Став императором, Наполеон III в январе 1853 года женился на красавице Евгении 
Монтихо; по отцу, графу де Монтихо и де Теба, она принадлежала к старинному 
испанскому роду. Теперь более, чем когда-либо, Испания входит в моду у 
французов.

Чтобы насладиться картинами художников с Пиренейского полуострова, в Лувр 
спешат 
толпы; мольберты копиистов заполнили здесь все залы - ученики из разных 
мастерских приходят сюда каждый день после полудня, и удобное место найти тогда 

почти невозможно. Мане пристраивается у Веласкеса, пытаясь воспроизвести 
"Инфанту Марию-Маргариту" - дело нелегкое - и "Малых кавалеров". "Ах, тут, по 
крайней мере, все ясно! - восклицает он. - Вот кто отобьет у вас вкус к 
нездоровой пище". Пусть в те времена "Малых кавалеров" принимали за работу 
Веласкеса, на самом деле они написаны Масо - какая разница! Их воздействие на 
Мане от этого не меняется.

В том же 1855 году Мане получил возможность познакомиться с живописью самой 
разной. Наполеон III, начав Крымской войной осуществлять свою престижную 
политику, почти сразу же после захвата власти вознамерился поразить европейское 

мнение из ряда вон выходящей манифестацией. До настоящего времени единственная 
в 
своем роде Всемирная выставка была устроена в Лондоне в 1851 году; Наполеон III 

решает организовать вторую Всемирную выставку в Париже. Открывается она 
пятнадцатого мая.

Выставка эта прежде всего проявление веры в научный и индустриальный прогресс, 
который облагодетельствует людей и в материальном и в духовном отношении. На 
месте бывшего Карре-Мариньи на Елисейских полях возвели огромное, 
двухсотпятидесяти метров в длину сооружение из стекла и железа в стиле 
лондонского Кристал-Палас - Дворец промышленности; в его архитектуре 
обозреватели усматривали "прообраз храма будущего"[55 - Adolphe Gueroult в "La 
Revue philosophique ef religieuse", январь 1856 года.].

Не забыли и об искусстве. Показать свои произведения в Париже предложено 
художникам всего мира. Для них построен специальный дворец, расположенный между 

авеню Монтень и улицей Марбеф. Подобной экспозиции, где, помимо французов, были 

бы представлены художники самых разных стран - Англии, Бельгии, Пруссии, 
Голландии, Швейцарии, Испании, Португалии, Америки, - еще нигде и никогда не 
устраивалось. Было показано пять тысяч произведений.

Мане часами пропадает в этом дворце; здесь он может получить полное 
представление о живописи своего времени, о ее основных течениях, о классицизме