| |
приналечь на дела. Разве не оставался у него обожаемый сын? И разве не
поклялся он обеспечить сына, чтобы жизнь того была легкой?
В эти тяжкие дни он познакомился с двумя людьми, ставшими его друзьями.
О первом мы не раз уже упоминали, это - Гюден де ла Бренельри, который
явился на улицу Конде почитать "Наплиаду", свою эпическую поэму, написанную
александрийским стихом, да так там и остался навсегда. Для него не было
большего счастья, чем жить в тени Бомарше; второй - неистовый герцог Шон, к
которому нам еще предстоит вскоре вернуться.
Пока же не будем забывать о графе Лаблаше, безмерно обрадованном
несчастьями, которые обрушились на Бомарше. Он был упоен сознанием, что
может атаковать противника, поверженного на колени. Его окрылила ненависть и
- как знать? - возможно, любовь.
^T6^U
^TДЬЯВОЛ^U
Другой бы повесился, но поскольку эта
возможность от меня никуда не уйдет, я
оставляю ее про запас, а сам тем
временем... смотрю, кто из нас двоих кого
переупрямит, - дьявол ли, повергнув меня, я
ли - устояв; вот чем занята моя упрямая
башка.
Лаблаш
Военные действия между Лаблашем и Бомарше открываются в момент, когда
завершается серьезнейшая, растянувшаяся на три столетия война: Людовик XV
распускает парламент. Об этом событии огромного значения и о королевском
эдикте трудно сказать в двух словах; к тому же подобного рода анализу не
место в этой книге, однако без фактов не обойдешься. В жизни Бомарше роспуск
старого парламента и замена его парламентом Мопу сыграет большую роль. Итак,
напомним в самых общих, к сожалению, чертах о том, что произошло.
Систематическая оппозиция парламента, несмотря на все торжественные его
заседания в присутствии короля, заставила Людовика XV, потерявшего терпение,
издать эдикт, в котором он сформулировал свои прерогативы поистине
по-львиному:
"Наша корона дарована нам одним богом! Право издавать законы, коими
наши подданные могут быть руководимы и управляемы, принадлежит нам, только
нам, независимо и безраздельно" (3 декабря 1770).
Поскольку в спорах с парижским или провинциальными парламентами
последнее слово принадлежало королю, этот эдикт устранял парламентский
контроль, право парламентов делать "представления". Фактически король этим
декретом указывал парламенту, что он оставляет за собой первое и последнее
слово. Тем самым он наносил удар и по сторонникам ограничения абсолютной
власти монарха, среди которых был Шуазель. "Совпадение" - премьер-министр
был смещен 24 декабря 1770 года, иными словами, через три недели после
издания не одобряемого им эдикта. Однако, даже утратив в его лице важнейшую
опору, парламент не отступил и отказался зарегистрировать акт, по которому
граждане могли быть лишены чести, свободы, прав гражданского состояния, а то
и жизни без всякой возможности защищаться. Это был тупик. 3 января
следующего года Людовик XV нашел для себя выход из него, предложив подписать
королевский текст каждому члену парламента в индивидуальном порядке. Те
встали перед альтернативой - подчиниться или отказаться - и ответили
отказом. Парламент был распущен, а канцлеру Мопу было предложено создать
другой, который находился бы под каблуком у него или, точнее, у короля, что
Мопу и осуществил без промедления. Но если король и укрепил свою власть,
Шуазеля он потерял. Когда Людовик XVI вновь созовет старый парламент, он
ослабит свою власть, но зато найдет Верженна.
Бомарше принадлежал к клану Шуазеля. Цвета изгнанного министра и
распущенного парламента носили Ниверне, Орл"еан, Конти, Ленорман д'Этиоль. В
той жестокой борьбе, которую Бомарше вел с Лаблашем, все эти люди остались
верны Бомарше. Произведенный в генерал-майоры граф Лаблаш как бы невзначай
оказался в противоположном политическом лагере. Возможно, поэтому его ссора
с Бомарше вскоре приобрела государственные масштабы и потрясла королевство
до основания. Мы еще увидим, как Бомарше в одиночку, или почти в одиночку,
одержал победу - и какую победу! - над парламентом Мопу.
Граф де Лаблаш не стал терять время на переговоры и, не мешкая, взял
быка за рога. Когда Бомарше передал ему через своего нотариуса г-на Момме
акт, составленный им и Пари-Дюверне, Лаблаш ответил, что не признает подписи
покойного.
Чего проще, нужно было только смекнуть. Лаблаш смекнул. Коль скоро акт
фальшивый, Бомарше из мелкого кредитора наследника превращается в его
крупного должника. Изобретательный прием, продуманный Лаблашем совместно с
одним из самых изворотливых адвокатов - г-ном Кайаром.
Трудно себе представить, что Бомарше, отнюдь не будучи в отчаянном
положении, владея домом на улице Конде и Шинонским лесом, стал бы рисковать
своим добрым именем из-за каких-то 15 000 франков, подделав подпись
|
|
