историограф Пьера-Огюстена, оставил нам его портрет, хотя и моментальный, но
достаточно красноречивый:
     "Едва Бомарше появился в Версале,  женщин  поразил  его  высокий  рост,
гибкость и ладность фигуры,  правильность  черт,  румянец  и  живость  лица,
твердость его взгляда и выражение превосходства, казалось,  поднимавшее  его
над окружающими, наконец, тот безотчетный пыл, который одушевлял  его  в  их
присутствии".
     На мужские круги это "выражение превосходства"  воздействует  несколько
иначе.  Мужчины  с  положением,  уже  устроившиеся,  но  с  большим   трудом
выбившиеся в люди, мелкие  дворянчики  и  посредственные  умы  тотчас  стали
злобно коситься на новичка, который не только не соблюдал должной дистанции,
но и посягал на то, чтобы их обойти. Они поклялись погубить  этого  неведомо
чьего сына.
     Пьер-Огюстен принял вызов. И чтобы разыграть эту игру, не  соблюдая  ее
правил, обзавелся дворянскими грамотами.

        ^T2^U
        ^TПОЛОЖЕНИЕ В СВЕТЕ, ВИДНЫЕ ДОЛЖНОСТИ^U

                                 Знатное происхождение, состояние, положение
                                 в  свете, видные должности - от всего этого
                                 не мудрено возгордиться!

     На первый взгляд Пьер-Огюстен пока все еще "тот самый, который  изобрел
спуск". Заказов множество, так что ему  и  в  голову  не  приходит  заняться
чем-нибудь другим. Если он и лелеет уже честолюбивые замыслы, то  хранит  их
пока в тайне. Поэтому он, вероятно, совершенно искренен,  когда  заявляет  в
письме, посланном в "Меркюр де Франс": "Этот успех побуждает  меня  остаться
часовщиком". На улице Сен-Дени отец  и  сын,  ставшие  теперь  компаньонами,
работают без устали,  чтобы  удовлетворить  ширящуюся  клиентуру.  Можно  ли
бросить семью в момент, когда жизнь наконец стала  легче  и  в  деньгах  нет
недостатка? Но рядом Версаль, это не мираж. Принцессам -  дочерям  короля  -
тоже нужны часы, а вскоре и  сам  часовщик,  который  так  хорошо  умеет  их
развлечь, избавить от королевской скуки.  Принцессы,  заколдованные  на  всю
жизнь злой феей, приговоренные никогда не выходить из своих апартаментов, не
замедлят увлечься молодым  часовщиком  -  в  его  обществе  они  забывают  и
томительном времени. Но Пьер-Огюстен, хотя и посещает дворец  частенько,  не
задерживается там, возвращаясь на свой табурет,  чтобы  работать  по  десять
часов кряду.
     Судьба, впервые постучавшаяся в дверь мастерской в лице Лепота,  вскоре
снова даст знать о себе. На сей раз она стучит в  оконное  стекло  в  облике
женщины. Пьер-Огюстен машинально подымает глаза и, без сомнения, узнает  ее.
Не та ли это красивая дама, на которую  он  обратил  внимание  в  Версале  и
которая бросила ему хотя и короткий, но  многозначительный  взгляд?  Ну  да,
конечно, это она. Мадлене-Катрин Франке  года  тридцать  четыре  -  тридцать
пять. По ее письмам,  сам  не  знаю  почему,  она  видится  скорее  госпожой
Бонасье, чем госпожой Бовари. Она пришла починить свои часики.  Пьер-Огюстен
осматривает их. Да есть ли  нужда  в  починке?  Он  с  первого  взгляда  все
понимает. Тут нужен  не  часовщик.  С  годами  Керубино  приобрел  опыт.  Он
прекрасно разбирается в женщинах и обожает их, но стал куда  легкомысленнее,
с тех пор как принял решение не отдаваться им  всей  душой.  Мадлена-Катрин,
хотя и старше его и, может, уже б состарилась, не пылай в  ней  этот  темный
жар, по сравнению с ним - ребенок. Что знает она  о  жизни  и  любви,  кроме
того, чему научил ее супруг, г-н Франке? Ничего или почти  ничего.  А  между
тем время убегает,, муж скоро умрет,  и  песок  безостановочно  осыпается  в
песочных часах. Г-жа Франке, вероятно,  так  и  ограничилась  бы  грезами  о
мимолетности любви, не повстречай  она  в  Версале  Пьера-Огюстена.  С  этой
минуты она готова на все, даже броситься на шею  юноше.  Разве  ее  визит  в
мастерскую с дурацкой просьбой посмотреть часы не означает именно  этого?  И
когда он предлагает принести починенные часы на следующий день к ней  домой,
на улицу Бурдонне, она в восторге соглашается, ибо  ей  самой  не  под  силу
сделать следующий шаг. Безумье уж и то, что она явилась в эту лавку на улице
Сен-Дени. Я не выдумываю  -  г-жа  Франке  женщина  порядочная  и  верующая.
Приключение внушает  ей  ужас.  Словом,  она  его  жаждет,  но  яростно  ему
сопротивляется.  В  своих  первых  письмах  к  Бомарше   она   бесхитростно,
простодушно  взывает  к  небу  и  провидению.   Прирожденный   соблазнитель,
Пьер-Огюстен изящно включается в эту игру  неуступчивой  добродетели.  Когда
г-жа Франке скажет ему: "Мой долг запрещает мне думать о ком-либо, а о Вас -
более, чем о любом другом", он ответит в том же тоне: "...когда  я  думаю  о
том, что он Ваш муж, что он принадлежит Вам, я могу лишь  молча  вздыхать  и
ждать, когда свершится воля божья и мне будет дозволено  дать  Вам  счастье,
для коего Вы кажетесь предназначенной". Наше  право  считать  эту  переписку
смешной, но не будем делать из нее поспешных выводов. Соблазнитель  вынужден
подчиниться известным правилам, или он не соблазнитель. Напиши  Пьер-Огюстен
г-же Франке дерзкое письмо, ему  не  видать  бы  ее  как  своих  ушей.  Кому
когда-нибудь удавалось пленить чье-либо сердце и  плоть,  не  льстя  природе
этого человека? Впрочем, лаская душу Мадлены-Катрин, наш прекрасный часовщик
не замедлил найти путь к ее постели.
     Так обстоит дело с г-жой Франке. Теперь пришел черед  поговорить  о  ее
муже, роль которого в этой истории отнюдь не из последних.  Я  даже  склонен