Ледяной
ветер метался по перрону. У бабуси покраснел кончик носа. Пришлось доставать из 
чемоданов
теплое. За ними приехал Крутов — заместитель Шалико, бронзоволицый, жилистый. В
длиннополом брезентовом плаще, в сапогах. «Вай, коранам ес! — прошептала бабуся.
 — Это
август?..» Папа смеялся. У мамы было напряженное лицо. Два одноконных шарабана 
ждали
их. Сзади приторочили чемоданы и сумку и расселись. В одном — дамы, в другом — 
мужчины.
«Ты, как мужчина, поедешь с нами», — сказал папа Ванванчу. У Ванванча дух 
захватило от
предвкушения необыкновенного путешествия. Предстояло ехать четырнадцать 
километров по
таежной дороге. Мама с бабушкой покатили первыми. Кучер крикнул, поцокал, 
дернул вожжи,
и тронулись. Скоро тайга обступила с двух сторон. Папа и Крутов разговаривали о 
чемDто своем.
Ванванч сидел у папы на коленях и не вслушивался.
«Поздно она от тебя ушла, Степаныч?» — спросил шепотком заместитель. — «Да не
так чтобы очень, — сказал Шалико и посмотрел на Ванванча. Сын напряженно 
смотрел на
дорогу. — Посидела, чайку попила и ушла... А что?» — «А что, а что, — сказал 
Крутов, — сам
будто не знаешь». — «Не знаю», — сказал Шалико, еле сдерживаясь. «ТвояDто какая,
 —
пробубнил Крутов, — прямо мадонна... Болтать ведь начнут...» — «Странный ты 
человек, —
прошептал Шалико, — вот интересно, молодая работница зашла к своему парторгу, и 
что?..
Вот интересно... Ты, Федор, совсем уж...» — «Да чего я? Знаешь ведь, народ 
какой, ну? Больно
мне надо...» — «Пап, — крикнул Ванванч, — какая тайга!..»
Солнце стояло высоко, светило ярко, но холодный ветер не прекращался. Наконец 
они
увидели впереди раздвинувшуюся тайгу, и вместо нее возникли наполовину 
достроенные
заводские корпуса и кирпичные трубы, и до горизонта — одноэтажные бараки на 
вырубленном
пространстве. Вот они миновали полукруглое одноэтажное деревянное строение. «А 
это что?»
— спросил Ванванч. «Это Дворец культуры, — благоговейно сказал Крутов, — 
артисты
приезжают. Недавно Колодуб приезжала из Свердловска, пела тут. Все смотреть 
ходили...»
«Колодуб, Колодуб...» — пропел про себя Ванванч.
Они свернули налево. Теперь барачное море красовалось слева, а справа, среди 
уцелевших
деревьев — потянулись двухэтажные дома. «А вот брусковые дома, — сказал Крутов, 
— вот
тут и жить будешь... А там вон дальше строятся домаDкафеи, те еще получше 
будут». — «А что
такое кафеи?» — «А черт его знает, — засмеялся Крутов. — Хорошие, значит... и 
эти хорошие,
а уж те совсем кафеи...» Ванванча немного задело известие, что ему предстоит 
жить не в самом
лучшем из домов, но он сокрушался одно мгновение.
73
И вот — трехкомнатная квартира, где в самом дальнем конце — папин кабинет, а 
поближе
— папина и мамина спальня, а у самой входной двери — комната бабуси и Ванванча, 
а рядом
— кухня с большой кирпичной печью, покрытой чугунной плитой, и, наконец, возле 
кухни —
уборная. «А ванная?» — спросил Ванванч. «Будем ходить в баню, — сказал папа, — 
здесь
замечательная баня».
Пока раскладывались и устраивались с помощью Крутова, Ванванч гулял возле дома,
оценивая новые места.
10
Однажды Ванванч заглянул в папину комнату. Папа сидел за письменным столом и 
белой
тряпочкой протирал черный незнакомый предмет.
...Уже была ранняя осень. Но вдруг неожиданно спустилось на землю тепло. Листья
летели, но солнце палило почти поDлетнему. Что творилось!.. Бабуся ахала. 
Москва была далеко
и казалась придуманной. Грусти по ней почемуDто не было. Плавное счастливое 
движение жизни
продолжалось.
Ванванч ходил в четвертый класс. Школа размещалась в двухэтажном здании из