видишь,
что делается?» — «Идиот, — рассмеялся Лаврентий, — не понимает, с кем имеет 
дело». Он
оставил мешок, одернул френч, поправил фуражку и двинулся сквозь толпу по 
перрону. Через
минуту вернулся в сопровождении красноармейского патруля, и едва качнул своей 
ладошкой,
как красноармейцы бросились скидывать людей, устроившихся на ступеньках.
Собралась толпа. КтоDто крикнул: «А ты кто такой?!» — «Потом объясню», — 
улыбнулся
Лаврентий и с мешком полез в вагон, за ним Ашхен с сумкой, затем — Шалико с 
чемоданом.
Галактион стоял совершенно потерянный. Оля повисла на его руке. Толпа ревела. С 
верхней
ступеньки Лаврентий сказал, недобро улыбаясь: «Дорогие, потом все объясню».
В вагоне было тихо и душно. Проводник дрожащими пальцами ощупал их билеты и 
повел
в глубину. Они стали обладателями двух пустых деревянных полок. «Уф, — сказал 
Лаврентий,
— что бы вы делали без меня? А?.. Этот мерзавец жрал чади с сыром, когда я в 
подполье
рисковал своей жизнью! Теперь он спрашивает, кто я такой...» — «КакDто все это 
нехорошо»,
— сказала Ашхен и посмотрела на мужа. Он молчал. Лаврентий сказал: «Ну что вы 
дуетесь?
Ну остались бы на перроне с большим носом... Я тоже добрый и благородный, но 
ведь надо
понимать обстановку... Они же полные психи: или ты, или они, разве не так?..» 
Шалико пожал
плечами. Ашхен сказала отрешенно: «Да, да, конечно, Лаврентий, спасибо...» Он 
махнул рукой
и пошел к выходу. Затем резко вернулся, поцеловал Шалико, едва прикоснувшись к 
его щеке
носом. Обхватил Ашхен. Она подставила щеку. Он шутливо застонал и закрыл глаза. 
Она стояла
красная. Он пошел к выходу, снова махнул рукой. На мгновение обернулся, сказал: 
«Смотрите
у меня, хорошо учитесь!» — и погрозил пальцем. И исчез, даже к окну не подошел, 
впрочем,
подойти было и невозможно — толпа забила весь перрон. Там в толпе стояли 
Галактион и Оля.
Шалико опустил раму окна, и рев толпы ворвался в вагон. Шалико рассмеялся и 
сказал: «ПоD
моему, он в тебя влюбился, а?» — «Такие мокрые губы, — растерянно сказала Ашхен,
 —
посмотри: вся щека мокрая».
Когда поезд, наконец, тронулся и Оля с Галактионом исчезли в толпе, Ашхен 
вытащила
из мешка два самодельных одеяла из овечьей шерсти, две подушки, устроила 
постели на полках,
с армянской дотошностью подбила свисающие края...
36
...И этого, конечно, Ванванч тоже не знал, ибо все это происходило до его жизни,
 в ином
мире, где его даже не ждали, а так, какиеDто смутные надежды вспыхивали время 
от времени
перед папочкой и мамочкой, пока они медленно тащились в душном и грязном 
эшелоне, впервые,
хотя бы из окна обозревая неведомые просторы Украины и России и видя 
исковерканную войной
землю, коеDгде залатанную свежей жизнелюбивой неумолимой травой.
Затем на четвертые сутки они вывалились из смрада и грохота и, раздавленные 
громадой
Москвы, коеDкак, не воспринимая собственных жестов и поступков, по какомуDто 
наитию,
нашли свое место в партийном общежитии, где постепенно и небезуспешно начали 
приходить
в себя, зализывая раны, поражаясь, восхищаясь, отчаиваясь, с умилением и тоской 
вспоминая
привычное ленивое тифлисское ароматное пространство и лица близких. К счастью, 
ссадины и
ушибы рубцевались по молодости лет стремительно, а к осени те, что должны были 
о них
заботиться, и в самом деле о них не забыли, и они, сжимая в руках бумажное и 
беспрекословное
право, возникли на улице со странным названием «Арбат», вошли в дом 43 и 
вселились в
квартиру 12 на четвертом этаже большого грязноDбежевого дома.
В квартире, о которой вам уже известно, им выпала честь обладать двумя 
комнатами,