была крайне опасна. К примеру, когда вторая жена Рекса 
Харрисона, Лилли Палмер, приехала с ним в Голливуд в 1945 году, кинокомпания 
приложила громадные усилия, убеждая всех, что актриса родилась не в Германии, а 
в Австрии – это считалось более приемлемым. Та осторожность, с которой Одри 
относилась к каждому интервью, вполне понятна при ее природной совестливости и 
тщательности во всем. У нее никогда не исчезала боязнь, что какой-нибудь 
дотошный журналист, копающий глубже официальных сведений, предоставляемых 
студией, вытащит на поверхность крайне неприятные факты из прошлого ее 
родителей.
 Журналисты всегда упоминали в биографиях Одри эпизод, который вызывает вполне 
понятное сочувствие, это – развод ее родителей. Случился он в 1935 году: 
Хепберн-Растон бросил жену с ребенком. Одри никогда не рассказывала о причинах 
развала этого брака.
 Непосредственная причина разрыва между ее родителями была весьма банальной. 
Однажды, неожиданно придя домой, мать Одри застала своего супруга в постели с 
няней, которая присматривала за Одри и сыновьями Эллы от первого брака. 
Баронесса была потрясена. Она ощутила мгновенное и острое отвращение к 
происшедшему. Последние иллюзии рассеялись. За одну ночь она поседела. После 
громкой, грубой и жестокой ссоры Хепберн-Растон навсегда ушел из дома. Когда 
Одри проснулась, у нее уже не было отца.
 «Я была совершенно сломлена, – вспоминала она. – Я проплакала несколько дней 
подряд, развод родителей был первым ударом, который я пережила в детстве… Я 
боготворила своего отца и очень скучала по нему с того самого дня, как он ушел. 
Расставание с отцом в возрасте каких-нибудь шести лет ужасно. Если бы я могла 
время от времени встречаться с ним, я бы чувствовала, что он любит меня. Но в 
той ситуации мне оставалось лишь постоянно завидовать другим, у которых были 
отцы, и я всегда возвращалась домой в слезах потому, что у них был папа, а у 
меня его не было. Мать очень любила меня, но она часто не умела показать мне 
эту свою любовь. И у меня не было никого, кто мог бы просто приласкать меня».
 Так же, как и об обстоятельствах «исчезновения» Хепберн-Растона, о его 
местопребывании Одри и ее мать никогда не упоминали. Это наталкивает на 
подозрение, что он уехал в Германию, где продолжил сотрудничество с нацистами. 
Его видели там в 1938 году.
 В том же году Хепберн-Растон появился в Лондоне. На фотографии, сделанной 
тогда, мы видим хорошо одетого джентльмена. Он идет по городской улице с 
перчатками в руке. Он немного полысел и слегка осунулся, но остался столь же 
привлекательным брюнетом, который когда-то сумел очаровать баронессу. Подпись 
на фото называет его неким «Энтони Растоном, директором европейского 
пресс-агентства». В сторону фотографа направлен пронзительный и несколько 
подозрительный взгляд, что неудивительно, ибо европейское пресс-агентство 
занималось нацистской пропагандой в Англии и сбором секретной информации для 
рейха. Оно управлялось из немецкого посольства Фрицем Хессе, партийным 
чиновником, который во время войны организовал радиопередачи из Германии с 
участием таких предателей-англичан, как Джон Амори и Вильям Джойс, получившим 
прозвище «лорд хо-хо». Они оба были казнены после разгрома Третьего рейха. Отец 
Одри активно помогал нацистам. Британские органы безопасности обозначили его 
условным наименованием «M 15» как человека, связанного с потенциальными врагами 
Великобритании.
 Почти сразу же после того, как она стала свидетельницей неверности мужа, 
баронесса решила возвратиться в Нидерланды. Она переехала в небольшое родовое 
поместье под Арнемом. Насколько известно, Хепберн-Растон ни разу не приезжал 
туда и не пытался помириться с женой.
 Сводные братья Одри, Ян и Александр, были с баронессой. Жили они и у своего 
отца в Гааге. Со временем братья сделались более «голландцами», чем Одри. 
Отношения между детьми были дружескими, но без настоящей родственной близости.
 Жизнь Одри изменилась после развода родителей. Всегда считалось, что ее мать, 
вышедшая из богатой семьи, никогда не испытывала финансовых трудностей. На 
самом деле это не так. Подруга и современница баронессы М. С. Памела Эвертс, 
хорошо помнящая переезд Эллы из Брюсселя в Арнем, улыбается при упоминании о 
«состоянии» баронессы.
 "Какое состояние? – восклицает она ныне. – Хотя Элла действительно происходила 
из хорошей семьи и ее отец был губернатором в колониях, не забывайте, что он 
имел шестерых детей, и о каждом нужно было позаботиться. И он не мог особенно 
роскошествовать даже на две свои пенсии – судьи и губернатора. Ведь последняя 
должность была скорее почетным титулом, нежели источником доходов. Деньги 
приходилось считать. Семья Одри не жила в замке или в чем-то ему подобном. 
Через какое-то время Элла переехала в удобную, но совсем не большую квартиру на 
одной из главных улиц Арнема. У нее хватало денег, но нельзя сказать, что она в 
них купалась. Иногда она бралась за какую-то работу с неполным рабочим днем. Я 
припоминаю, что она делала рекламную обстановку квартир для одной немецкой 
фирмы по сдаче в аренду недвижимости. Ей посчастливилось, что Одри оказалась 
таким милым, послушным ребенком, всегда готовым помочь своей маме.
 Другие источники биографических сведений об Одри сообщают о том, что она 
посещала довольно престижную школу для девочек в Англии. Это утверждение тоже 
вызывает смех. Одри ходила в школу «Тамберс Бассе» в Арнеме. Она никогда в 
Англии не училась. Ее отец был англичанин, и поэтому она свободно говорила 
по-английски так же, как и по-французски, ведь воспитывалась она в Брюсселе. 
Кроме того, она очень неплохо владела голландским. Мне кажется, что какое-то 
короткое время она посещала школу в Амстердаме, возможно, потому, что работа 
Эллы заставила ее туда переехать. Элла всегда была очень деловой, расчетливой и 
хозяйственной женщиной. Она никогда не упускала свой шанс. При этом она никому 
не отказ