не 
нравился этот модно одетый, чрезмерно яркий шоумен, но она понимала, что если 
хочет сохранить свое место, то ей лучше скрывать истинные чувства. На 
репетициях Лэндо был настоящим тираном, он жестоко муштровал девушек, в 
компании которых так весело проводил время после работы. Одри не была 
исключением. Они вместе обедали у «Айви» или в «Савое». «Демонстрируйте себя»,
 – приказывал он Одри, и это означало, что он хотел показать себя рядом с нею. 
Подобная самореклама претила Одри – и все же тщеславное покровительство Лэндо 
помогало привлечь любопытные взоры рекламных агентов и других посетителей 
ресторанов. Он отправил ее к Энтони Бошампу, фотографу светской хроники, и тот 
сделал снимки для «Тетлера» и «Байстендера». Это было полезно, но дальнейшие 
фотосъемки, которые Лэндо организовал для нее, оказались еще интереснее. Лэндо 
с готовностью согласился на то, чтобы Одри позировала для рекламы 
«Лакто-Калашина», увлажняющего крема. За это он получил 25 фунтов (70 долларов).
 Одри заплатили 4 фунта (11 долларов 20 центов) за полдня работы.
 – Что мне делать? – спросила Одри Мак Бина.
 – Ничего, – последовал ответ. Ее охватил ужас.
 – О нет, я не стану раздеваться! «И потому мне пришлось засунуть ее в песок»,
 – объяснял фотограф. Она смотрит на нас из-за гор песка, которые открывают 
только ее обнаженные плечи и предусмотрительно скрывают незавидный бюст. Зато 
мы видим большие выразительные глаза, ярко очерченные брови, высокие скулы 
будущей звезды. Рядом с ней в песке – два обелиска. Они продуманно нарушают 
перспективу, наделяют Одри ближневосточной аурой, делая ее похожей на 
великолепно сохранившегося сфинкса.
 Лэндо заставлял Одри много работать даже в те дни, когда шли представления 
«Соуса Тартар». Она вспоминала: «Он сказал однажды, что любой, кто хочет 
зарабатывать лишний шиллинг, может пойти в кабаре. И потому после „Соуса 
Тартар“ в 11.30 ночи я шла в „Ciro“, приходила туда к полуночи, гримировалась и 
участвовала в двух выходах. Оба – танцевальные. Мне платили 11 фунтов (31 
доллар) за первый выход и 20 фунтов (56 долларов) за второй. Таким образом, в 
общей сложности я участвовала в восемнадцати представлениях в неделю и 
зарабатывала более 150 фунтов (420 долларов) в неделю. Я совершенно одурела от 
этого». Но у нее стали водиться деньги. На Рождество Лэндо задумал устроить 
спектакль для детей. «Я приезжала домой в 2 часа ночи (из „Ciro“), ложилась 
спать, но должна была проснуться и успеть на репетицию к десяти утра. Я была 
очень честолюбивой и использовала любую возможность. Я хотела учиться, и я 
хотела, чтобы меня заметили». Одри открывала рождественское представление в 
костюме феи с волшебной палочкой в руке. И так восемнадцать дневных спектаклей 
за неделю. «Голос у меня стал таким высоким, что у мамы создавалось впечатление,
 как будто я вот-вот улечу». Это продолжалось пять недель, то есть до нового 
1950 года, который избавил ее от такого тяжкого развлечения.
 Премьера «Пикантного соуса», продолжение «Соуса Тартар», состоялась в середине 
1950 года. В этом представлении партнером Одри был Боб Монкхаус, комедийный 
актер. Он вспоминает, что в ее манере танцевать не было ничего особенного. В 
характерном для нее уничижительном тоне, в котором она всегда говорила о своем 
таланте, Одри соглашалась с ним: «Все, что я делала на сцене, сводилось к тому, 
что я просто размахивала руками и улыбалась, но как-то так получалось, что обо 
мне упоминали газеты». Итогом этих «упоминаний» стало то, что ей предложили 
сыграть в небольшом скетче нахальную француженку-официантку. Как и в случае с 
Кей Кендалл, индивидуальность Одри затмила яркий свет софитов. Мильто Шульман, 
театральный критик «Ивнинг Стандарт», писал, что «она производила впечатление 
человека, получающего огромное удовольствие от того, что делает». Но и другие, 
несомненно, также получали удовольствие от того, что делала она. 
Профессионализм мог немного и подождать. На ту пору живой и привлекательной 
индивидуальности было вполне достаточно.
 Кроме того, она наконец-таки влюбилась. Не в Лэндо, а в молодого французского 
певца, участника представлений. Марселя Ле Бона. И здесь Одри показала себя 
довольно самоуверенной, если не опрометчивой девушкой. Лэндо в пику ей ввел 
новое условие: вступление в брак является поводом для расторжения контракта. 
Одри была слишком ценной участницей шоу, чтобы ее можно было просто так 
вышвырнуть за дверь. Ведь и так были сложности из-за летней жары. Отношение к 
ней Лэндо круто переменилось. Примерно четырнадцать лет спустя Бедда Хопер, 
голливудская обозревательница, получила письмо от некоего Джека Олифанта из 
Монтерея, которого с целью придания некоторой американской «изюминки» ввели в 
угасавшее лондонское шоу под названием «Пикантный соус». В письме он 
рассказывал о резком разрыве отношений между Одри и ее импресарио.
 Вот это письмо:  "Я прибыл в театр, когда уже шла репетиция, и в строю девиц, 
выполнявших свою обычную работу и подгоняемых критическим взглядом и словом 
Сесиля (Лэндо), я заметил исключительно привлекательную красотку. Не отводя 
глаз от этой аристократической прелестницы, я сказал продюсеру: «Эта девушка, 
третья слева… если я правильно помню, именно ее я видел на обложке журнала для 
снобов, да-да, это именно она!» К сожалению, Сесиль отреагировал на мои слова 
без всякого энтузиазма. Он наклонился ко мне, покачал головой и сухо ответил: 
«Да, она хорошенькая, но тупая». Эта девушка была Одри Хепберн. 
 Но теперь у Одри не было особой нужды в благосклонности Сесиля Лэндо. Она 
начала делать свою вторую карьеру – в кино.




  ЛУЧШИЙ СОВЕТ В МИРЕ 


 Английские любители кино всегда считали Одри одной из чисто английских звезд. 
Но, начавшись в 1950 году «Одной ошибкой юности» и продолжившись в «Смехе в 
раю» и в «Рассказе юных жен», ее кинокарьера в Британии завершилась в 1957 году 
фильмом «Секретные люди». Она больше никогда не работала в Англии, никогда там 
не жила и, хотя имела британский паспорт и право