Толстуху люблю, ей служу от души,
   Хоть вовсе не глуп и собой не урод…
   В борделе, где стол наш и дом  [237]  .



 Засим следует поэма неопределенной формы, которую Маро назвал «Урок Вийона».



   Красавцы, не теряйте самой
   Прекрасной розы с ваших шляп!  [238]  



 И этот «урок» заставит появиться на свет «Балладу добрых советов ведущим 
дурную жизнь» — наставления, где четко сформулированы все пожелания баллад, 
написанных на жаргоне.



   В какую б дудку ты ни дул,
   Будь ты монах или игрок…
   Где все, что накопить ты смог?
   Все, все у девок и в тавернах!  [239]  



 Конец истории известен. Вийон смягчает его «Пастушкой», написанной в 
классическом стиле любовной шутки, перегруженной аллегориями куртуазной любви — 
Карл Орлеанский не отрекся бы от такой, — которая приобретает другой оттенок, 
ибо поэт вышел из мёнской тюрьмы и ему не до любовных связей.



   Вернувшись из страшной тюрьмы,
   Где я оставил почти что жизнь…
   Вернувшись  [240]  .



 Включение в сборник этих стихов, иногда стародавних, — это возможность 
оставить лишний раз завещательный вымысел. Нотариус удаляется, простому 
человеку возвращаются его права: право на любовь и дружбу, право на ярость и 
месть. В этом подведении итога судьбы вновь обретают жизнь стихи молодости и в 
то же время снова занимают свое место утерянная любовь и дружеские кабацкие 
связи. Имя любимой женщины произносится в акростихе для того, кто умеет читать 
по вертикали: тут есть стихи, каждый из которых подразумевает расшифровку игры 
во всех направлениях и во всех смыслах. Таким образом Франсуа перепутывает свое 
имя с именем Марты в стихах «Баллада подружке Вийона»; точно таким же образом 
он подписывает «Балладу о Толстухе Марго».
 В этой цепочке баллад на каждой остановке — слова дружбы. Такое слово 
посвящено доброму малому, завсегдатаю таверны Жану Котару, написано оно, 
вероятно, на другой день после попойки. То же самое и с прево Робером 
д'Эстутвилем, который был снисходителен к бродяге Вийону, подхваченному волной 
немилостей.
 Точно так же, как он играет временами, Вийон играет новым и старым. Ключ к 
этой игре — в самом «Большом завещании», в восьмистишии, где проглядывает тоска 
человека, уже измотанного жизнью, которого отталкивают и грубо обрывают.
 Когда он говорит, ему велят молчать.


ПЕРЕСМОТР

 В 1461 году Вийон возвращается в Париж. Находит ли он там прежнюю 
благожелательность? В «Большом завещании» он видит возможность превзойти то, 
что создал в годы молодости. Он подхватывает тему комических завещаний, которые 
дисгармонируют с размышлениями о жизни, с представлениями о жизни. «Бедняга 
Вийон» показывает, что сейчас он глубже и серьезнее рассуждает на ту же тему, 
чем полный сил наивный сочинитель, когда он в 1456 году писал «Малое завещание».

 Однако вымысел завещания не затушевывается вовсе. Разочарование в любви и 
обманутая дружба находят свое выражение в тех дарах, которые сводят на нет 
великодушие «Малого завещания». Вийон, выступая в роли старика, предопределяет 
поведение своих близких, корректируя его своим завещанием.
 Это происходит и с богатым писцом Пьером из Сент-Амана, которому завещаны 
«Белая лошадь» с «Мулом». В «Большом завещании» все более определенно выражено, 
чем в «Малом», — ярость поэта растет. Вийон пересматривает свои дары, говоря