| |
С Гонтье» дарю, с кем невозбранно
И смело спорю. С давних пор
Страшусь лишь близости тирана,
Похвал, наград, сетей обмана;
В Писанье сказано не зря,
Что гибнет поздно или рано
Бедняк от милостей царя.
Конечно, мне Гонтье не страшен,
Он, как и я, бедняк нагой,
И знатностью он не украшен.
Так что ж он славит жребий свой?
Без крова летом и зимой
Страдать и упиваться горем?
Как можно хвастать нищетой?
Но кто же прав? А ну, поспорим! [171]
Его попробуют опровергнуть. Но Вийон не поддается нападкам. У него отточенные
стрелы. Дождем падают сравнения. Его злят восторженные похвалы деревенской
простоте, и тогда поэт восхваляет парижскую улицу. Он не любит запах чеснока,
который отравляет поцелуй. Спать под розовым кустом? Пусть так, для того, кому
это нравится. Лично он предпочитает хорошую кровать со стульями по бокам,
которые придерживают постель. Вода вместо вина? Все чудеса мира — все райские
птицы отсюда до Вавилона — не заставят его ни на один день остаться в подобной
харчевне. И если других все это забавляет — тем лучше; и тем лучше, если Гонтье
играет Елене на лютне под шиповником. Мэтр Франсуа предпочитает другие радости,
а другие радости — в другом месте.
Когда б Гонтье, с Еленой обрученный,
Был с этой жизнью сладкою знаком,
Он не хвалил бы хлеб непропеченный,
Приправленный вонючим чесноком.
Сменял бы на горшок над камельком
Все цветики и жил бы не скучая!
Ну что милей: шалаш, трава сырая
Иль теплый дом и мягкая кроватка?
Что скажете? Ответ предвосхищаю:
Живется сладко лишь среди достатка.
Лишь воду пить, жевать овес зеленый
И круглый год не думать о другом?
Все птицы райские, все рощи Вавилона
Мне не заменят самый скромный дом!
Пусть Франк Гонтье с Еленою вдвоем
Живут в полях, мышей и крыс пугая,
Вольно же им! У них судьба другая.
Мне от сего не кисло и не сладко;
Я, сын Парижа, здесь провозглашаю:
Живется сладко лишь среди достатка! [172]
КАРЛ ОРЛЕАНСКИЙ
В другом месте — это значит в Блуа, при дворе Карла Орлеанского. Устав от войн,
борьбы, интриг, герцог Карл пытается, досаждая музам, забыть, что он
практически уже потерял большую часть своей жизни. Детство у него было трудное,
с ним обращались как с незаконным принцем. Его отца, Людовика Орлеанского,
брата Карла VI, однажды вечером, дело было в 1407 году, убили, когда он выходил
из дворца Барбетт, где королева Изабелла только что разрешилась от бремени.
Вдова Людовика Орлеанского, Валентина Висконти, решила отомстить за мужа.
Молодой Карл женился на дочери Бернара Арманьяка, и вскоре все стали говорить
«Арманьяки» о партии герцогов Орлеанских. Карл оказался неспособным держать в
руках нить политики и, будучи просто игрушкой в руках своего тестя, вынужден
был лишь «присутствовать» на спектакле, в котором столкнулись две партии и где
его не принимали всерьез. Он решил, что играет какую-то роль в армии. Но
однажды вечером, в битве при Азенкуре, он стал пленником, самым известным из
всех пленников.
Шел 1415 год. Карлу, герцогу Орлеанскому, был двадцать один год. Прекрасный
возраст, чтобы повелевать…
Когда он вернулся из Англии в 1440 году, минуло уже четверть века; Карл
убедился, и с полным основанием, что его царственный кузен Карл VII не
собирался откупиться от него в ближайшее время. Франко-бургундское перемирие
состоялось в 1453 году на таких условиях: король Франции не будет преследовать
убийц — сторонников герцога Бургундского, в частности Жана Бесстрашного, сделав
вид, что он забыл, что по наущению этого самого Жана Бесстрашного убили
|
|
