Но в то же время он твердо в нее верил, полагая, что счастье надо искать в 
самой жизни. А его желание, чтобы менее обласканные судьбой, чем он сам, смогли 
бы жить полноценной жизнью, воспитало в нем милосердие и благородство, 
стремление давать и помогать, которому он упорно следовал, и это делало его 
подвижником. Недостаточно обещать бедным «журавля в небе», они должны жить 
сейчас.
 «Должен сознаться, для меня непостижим спор человечества о том, что было 
Первым. Я готов принять любой вариант. Мы вышли из тайны, в тайну и вернемся; 
Жизнь и Смерть, Отлив и Прилив, День и Ночь, бесконечный мир – это все, что 
доступно пониманию. Но и в столь скудных точных данных я не вижу причин для 
уныния. Для тех, кто сохранил в себе жизненные инстинкты, жизнь хороша сама по 
себе, даже если она ни к чему не ведет, и мы, единственные разумные существа в 
окружении животного мира, должны винить только самих себя, если мы живем так, 
что потеряли любовь к жизни. А из тех дорог, которые мы выбираем, единственно 
достойным я считаю путь мужества и доброты, поскольку они включают в себя все 
реальное, что есть вокруг, ибо они единственные делают стоящей человеческую 
жизнь и приносят счастье в душу».
 Это предисловие к «Гостинице успокоения» было написано для «манатонского» 
издания в 1923 году. Со времени создания поэмы «Сон» Голсуорси прошел долгий 
двадцатилетний путь. В предисловии нашли отражение покорность судьбе и приятие 
мира таким, каков он есть, чего не было в поэме: молодой человек задавал 
вопросы, он восставал против судьбы; человек поживший понял, что на его вопросы 
нет ответов, что нужно просто иметь мужество прожить жизнь и доброту, чтобы 
помочь прожить ее другим.
 Как мы увидим далее, на изменение взглядов Голсуорси на жизнь повлияли война и 
годы. Он стал менее сентиментальным. После 1914 года ему стало трудно верить, 
что в основе своей человечество гуманно. «Не забывайте Шелтона, он – создание 
Вашего воображения, воплощение совести, Вашего беспокойного духа, без устали 
бродящего по земле», – писал Конрад Голсуорси в письме о черновом варианте 
романа «Братство», в котором философия Голсуорси нашла наиболее полное 
отражение. Голсуорси не забыл Шелтона, но его дух стал менее «беспокойным». 
«Становясь старше, человек уже не так серьезно и трагически воспринимает мир, 
скорее его поражают заключенные в нем ирония и юмор», – говорил Голсуорси Леону 
Шелиту.
 Это не совсем соответствует истине. Романы Голсуорси действительно стали менее 
серьезными и трагическими, но сам писатель был более грустным и разочарованным, 
а его перо, призванное отражать его внутреннее состояние, граничащее с 
отчаянием, порой ему изменяло, обращаясь к вещам тривиальным и несущественным. 
В то время как его сжигал внутренний огонь, книги его стали более легковесными. 
Вот здесь-то Ада и потерпела поражение: она не видела его страданий, хотя и 
внимательно просматривала каждую написанную им строчку. Но опять-таки было бы 
неверным перекладывать на Аду всю вину или большую ее часть. В самом характере 
Голсуорси были черты, ограничивающие его возможность писать так, чтобы 
адекватно выразить себя, а это препятствовало его росту. Он верил, что главное 
человеческое достоинство – это мужество, или, говоря иначе, «способность 
держать себя в узде», а мужественный человек не изливает своих страданий на 
бумаге и даже не делится ими с другим человеком, он молча и мужественно несет 
свое бремя. Гарди, Генри Джеймс, Форд Медокс Форд могли излить свою печаль на 
бумаге. Голсуорси не мог.




 Глава 18
 УСПЕХИ И НЕУДАЧИ


 Осень 1906 года застала чету Голсуорси в Лондоне, откуда они временами, устав 
от лондонских туманов, сбегали в Литтлхэмптон. Голсуорси много работал; его 
двойной успех – прозаика и драматурга – обеспечивал сбыт всему, что бы он ни 
написал. Оставив безуспешные попытки написать «Данаю», Голсуорси весьма 
плодотворно работал над романом «Усадьба». Пьеса «Джой», последовавшая за 
«Серебряной коробкой», имела меньший успех: это было слабое, безжизненное 
произведение.
 Жизнь четы Голсуорси пошла по накатанной колее, и это длилось в течение восьми 
лет. Эти годы, по всей видимости, были самыми счастливыми и удачливыми в их 
жизни. В Лондоне они общались со все большим кругом людей, причем не только с 
писателями, но и с представителями высших слоев общества, политиками. Они часто 
уезжали из Лондона в Девоншир, который Голсуорси любил больше всего на свете, 
на побережье в Литтлхэмптон, который особенно нравился Аде, и за границу. Уже 
много написано о способности Голсуорси работать в любом месте и в любых 
обстоятельствах, и если вспомнить все совершенные им переезды даже только в 
одной Англии и количество гостиниц, в которых ему довелось жить, нельзя не 
признать, что именно его работоспособность была тем главным фактором, который 
помог ему писать и достичь успеха. Голсуорси мог устроиться в любом месте с 
блокнотом и ручкой в руках и, отключившись от происходящего вокруг, работать. 
Где бы он ни был – в Америке, на юге Франции или у себя в Девоне, – он всегда 
писал об Англии и англичанах, почти никогда действие его произведений не 
происходило за границей. Он путешествовал как турист, изучал чужие страны, но 
мыслями он всегда был в Англии среди своих типично английских героев.