из-за связи с Адой большинство представителей его класса не могли принимать 
Джона у себя или относиться к нему с должным уважением: Моттрэм вспоминает, как 
однажды, когда Голсуорси взял его с собой в свой клуб «Юниор Карлтон» [43] , 
один из молодых членов клуба сделал вид, что не заметил Джона. Позже писатель 
почувствовал, что ему не следует появляться в клубах или в обществе. Изгнанный 
из общества, он мог теперь легко контактировать с отверженными – бедняками, 
представителями низших сословий, заключенными, словом, «отбросами общества». О 
них он собирался писать, они были предметом заботы Ричарда Шелтона, героя 
«Острова фарисеев», и убедительным обоснованием для атаки Голсуорси на 
«форсайтизм» – художественное воплощение основных черт привилегированных, 
самодовольных «сливок» общества.
 Но по иронии судьбы именно Ада – причина его остракизма, основной повод 
крестового похода Голсуорси против общества – в конце концов вернула его в это 
общество, превратила его из «сердитого молодого человека», каким он был в 1905 
году, в значительную общественную фигуру 1920-х годов. Характерно замечание 
Моттрэма о том, что, когда Голсуорси стал «одной из наиболее известных 
личностей своего времени, Ада стала аккуратно заменять его имя на «Дж. Г.», 
оставив «Джека» и иногда «Джона» для личного пользования».
 Однако, подвергаемый остракизму определенными слоями общества, именно в это 
время Голсуорси тесно сошелся со многими писателями, причем некоторые из них 
сделались его близкими друзьями, что, возможно, также стало одной из причин его 
гонений. Позднее эти привязанности перешли в обычные знакомства, и у него 
осталось мало близких друзей вне семейного круга, хотя они с Адой общались с 
огромным количеством людей. Ада перечисляла их в своем дневнике, а Джон 
жаловался, что у него болит рука от постоянных рукопожатий.
 Дружба Голсуорси с Эдвардом и Констанцией Гарнет поддерживалась и углублялась, 
он был частым гостем в их доме, а также любил гостить у Конрадов, постоянно 
менявших место жительства: «С 1895 по 1905 год я часто гостил у них – сперва в 
Стэнфорде в Эссексе, затем в Стэнфорде в Кенте. Хозяин был неизменно внимателен 
и добр ко мне, когда мои щенячьи глаза стали открываться и я, находясь еще 
только на подступах к литературе, начинал борьбу за овладение мастерством». 
Бывал Голсуорси и в Пенте близ Олдингтона в графстве Кент. «То было уютное 
жилище, где все время приходилось помнить о низких потолочных балках, где за 
окнами резвились утки и кошки, а дальше, на лугу, – ягнята».
 Джозеф Конрад к тому времени ушел с морской службы и теперь с огромными 
трудностями пытался прожить с женой на литературные заработки. Джесси была 
милым домашним существом, но по уровню интеллекта совершенно не подходила 
своему мужу, и для вдохновения и поддержки в работе ему необходимо было 
постоянное общение с друзьями. «Я была благодарна, когда кто-нибудь из самых 
близких его друзей – Джон Голсуорси, Эдвард Гарнет или Е. Л. Сондерсон – могли 
приехать к нам на весь уикенд. Симпатия и поддержка, исходившие от них во время 
этих посещений, благотворно влияли на «умственный механизм» Конрада и вселяли в 
него бодрость», – писала Джесси после смерти мужа. Тем более что Конрад был 
таким писателем, который нуждался в поддержке, легко приходил в отчаяние, падал 
духом и терял уверенность в себе: «Все, любой успех кажется таким безнадежно 
далеким, как будто он находится за пределами времени, отпущенного человеку, как 
будто это одно крошечное мгновение, ради которого мы должны безумно суетиться, 
– писал он Голсуорси. – Вы не представляете себе, как поддерживает меня Ваш 
интерес ко мне. Я невыразимо устал думать и писать, видеть, чувствовать, жить».
 Эту дружбу оба писателя пронесли через всю свою жизнь, но больше всего они 
встречались в то десятилетие перед женитьбой Голсуорси и писали друг другу 
почти каждую неделю, хотя, к несчастью, все письма Голсуорси утеряны. 
Удивительно, что Голсуорси ничего не говорил Конраду о своих литературных 
планах до тех пор, пока они не стали осуществляться и книга «Под четырьмя 
ветрами» не оказалась в издательстве. «Этот хитрец никогда не говорил мне, что 
он пишет, – писал Конрад Анвину в марте 1897 года. – Он первоклассный парень, 
умница, повидал мир». По-видимому, первая литературная проба его друга не 
произвела на Конрада особого впечатления, так как, прочитав «Человека из 
Девона», он писал Голсуорси: «То, что человек, написавший когда-то «Под 
четырьмя ветрами», стал автором такого сборника, как «Человек из Девона», 
вызывает у меня чувство огромного удовлетворения. Это подтверждает мою 
проницательность, мою точку зрения, мои суждения и мою привязанность к Вам, в 
кого я верил и продолжаю верить».
 Ада также была вовлечена в эту дружбу, она проявила большую заинтересованность 
в работе Конрада, а позднее обращалась к нему за помощью при переводе рассказов 
Мопассана из сборника под названием «Иветта». «В последнее время я часто 
общаюсь с Джозефом Конрадом, он помогает мне в переводах с французского... это, 
кажется, для него отдых, ведь он целый день не притронулся к собственной 
работе». «Конечно, Ада – ангел», – говорил Конрад Голсуорси.
 Дружба домами носила очень непринужденный характер: «Борис (маленький сын 
Конрада. –  К. Д.)  интересуется, не приходитесь ли Вы родственником Джеку, 
покорителю великанов? А в остальном у него все прекрасно». В 1906 году Конрад 
жил в доме Голсуорси в Лондоне: «Не могу сказать, чтобы я много работал в 
деревянном домике (беседка в саду), но я честно курю там по три с половиной 
часа каждое утро, положив перед собой лист бумаги и держа в руке американскую 
вечную ручку. Чего еще можно требовать от добросовестного писателя – право, не 
знаю». Но более всего Конрад ценил в Голсуорси его уравновешенный характер, 
цельность натуры и благородство, столь отличные от его собственной 
импульсивности. Он то был в приподнятом настроении, то вдруг впадал в отчаяние, 
и на это имелись свои причины: у него было плохо со здоровьем, работа