сонными, ватными облаками, неуловимо меняющимися и плывущими куда-то. У меня 
все еще звучали в ушах некоторые фразы из письма Зэхери Пирса. В конце концов, 
он такой, каким его сделала сама жизнь, окружающая среда, семейные традиции».
 За исключением, пожалуй, рассказа «Цвет яблони» и еще нескольких небольших 
рассказов, сборник «Человек из Девона» во многом отличается от всех других 
произведений Голсуорси. Здесь нет и тени сатиры, нет стремления критиковать или 
призывать к изменению чего-либо; это истории простых, сильно чувствующих людей, 
живущих в Девоне. На этой стадии своего творчества Голсуорси экспериментировал, 
пытаясь выработать собственный метод, и неудивительно, что в одной книге могли 
появиться два таких разных произведения, как «Человек из Девона» и «Спасение 
Форсайта». Обнаружив в себе призвание к сатире, он не спешит складывать новое 
оружие. Пейшнс – образ более привлекательный, но Суизин – более сильный образ. 
Выбор сделан: Суизин Форсайт становится первым настоящим литературным детищем 
Голсуорси.




 Глава 10
 ЛОНДОН И ЭДВАРД ГАРНЕТ


 К моменту издания «Человека из Девона» Голсуорси исполнилось тридцать четыре 
года. Уже опубликованы четыре книги под псевдонимом  Джон Синджон  ,  и их 
автор удостоен положительной оценки некоторых критиков. Голсуорси работает над 
двумя новыми книгами: «Остров фарисеев» и «Собственник», которые займут важное 
место в его творческой эволюции. Настало время отказаться от анонимности nom de 
plume [37] и предстать перед миром под настоящим именем – Джон Голсуорси.
 Теперь необходимо остановиться и более детально изучить «образ жизни» этого 
человека, который стоит на пороге мира большой литературы, переживает 
переходный период, который бывает у всех писателей, добившихся успеха в своем 
деле. Сегодня он пока один из многих, обычный саженец в большом саду, а завтра 
уже обгоняет всех в росте, превращается в цветущее дерево, непохожее на другие, 
завоевывает славу.
 Роман Голсуорси с Адой продолжался уже почти шесть лет. В 1902 году Ада 
предприняла решительный шаг и поселилась отдельно от мужа: «Теперь никто не 
стремится наказать меня, за исключением майора, готового прибегнуть к побоям», 
– говорила она в июле Моттрэму. Открыто любовники могли появиться вместе лишь 
во время совместных путешествий за границу, в которых Джон выступал в качестве 
«сопровождающего лица» Ады. Это обстоятельство плюс любовь Ады к заграничным 
поездкам приводили к тому, что много времени они проводили в путешествиях, 
ставших составной частью их совместной жизни. Аде очень повезло с родом занятий 
ее «компаньона», как писала она в своих путевых заметках «Через горы и дальше»: 
писателя «невозможно лишить его дела, если он только сам этого не захочет. 
Блокнот, ручка, походная чернильница (так как наш писатель не желал 
пользоваться авторучками: это был некий ритуал – задумчиво, размеренно, 
ритмично погружать ручку в чернильницу было ему необходимо так же, как и дышать,
 хотя он и не осознавал этого), и, таким образом, он был во всеоружии».
 Неясно, по каким именно причинам, но Голсуорси пришел к выводу, что его жизнь 
похожа на жизнь странствующего музыканта, который к тому же не имеет своего 
дома. «Я – вечный странник, – пишет он своему другу Сент Джону Хорнби в октябре 
1897 года, – никогда не знаю, куда подамся через месяц, но, как тебе известно, 
твердо убежден в том, что прелесть жизни состоит в движении. Нужно для начала 
стать доверенным лицом при заключении брачного контракта одного из своих друзей,
 вести его дела и так войти в привычную колею – или же заняться чем-нибудь, что 
удержало бы меня в определенном месте... Наверное, я буду прав, если скажу тебе,
 что я не из этой породы».
 Трудно назвать точные сроки и маршрут странствий Ады и Джона Голсуорси в эти 
годы. В биографии, написанной Мэрротом при содействии Ады, мало говорится о 
событиях между 1895 и 1905 годами, к тому же Ада собственноручно вырезала из 
своего дневника страницы, касающиеся этого периода. Похоже, что она хотела 
вообще выбросить из памяти эти годы «незаконной» любви; по крайней мере они не 
должны были составлять часть официальной биографии Джона Голсуорси.
 Тем не менее эти годы были одними из наиболее продуктивных и многообещающих в 
судьбе Голсуорси. В книге «Через горы...» даты сильно смещены (я думаю, 
специально), но мне кажется, что следующее беззаботное описание относится 
именно к этому периоду:
 «В те далекие дни мы много ходили пешком. Обычно выбиралось какое-нибудь 
живописное место – Кортина или, скажем, Ландро – в качестве отправного пункта, 
и мы совершали длительную прогулку, выходя до восхода солнца и возвращаясь в 
темноте. Сначала бывало очень холодно, но если через четверть часа мы не 
разогревались, то дело было либо в неважной погоде, либо мы просто плохо 
оделись. Выпив с утра только кофе с булочкой, уже в семь часов мы приступали к 
легкому второму завтраку. И так в течение всего дня – лишь легкие закуски с 
двух-трехчасовым интервалом. Мы считали такой распорядок дня менее утомительным 
и более благоприятным, чем обычные обильные застолья и последующий неподвижный 
отдых».
 Бывали у них и «дни отдыха», когда они не гуляли, а сидели на «тяжелых 
деревянных балконах, где пили кофе, ели булочки и мед, наслаждаясь свежим 
бодрящим утренним солнышком. Эти дни были действительно отдыхом после наших