неба над Англией. Она испытывала могучую тягу к солнцу, к тем краям, где глаз 
радуется ярким краскам, где кажется, что жизнь кипит в полную силу». А вот что 
мы узнаем о ее характере: «Она и пальцем не пошевелит, чтобы добиться чьего-то 
расположения или восхищения, а все же без должного внимания она увянет, как 
цветок без воды». Или: «Джослин выслушивала собеседника с таким участием и была 
настолько лишена ложной стыдливости, что ей поневоле рассказывали о себе почти 
все». Как Ада или Ирэн из «Собственника», Джослин была увлечена музыкой, и игра 
на фортепиано доставляла ей огромное удовольствие: «Она (Джослин) много играла 
для самой себя, но вдруг поняла, что ей недостает серьезного лица Жиля, 
смотревшего на нее, и его привычки, подойдя сзади и тронув ее за плечо, 
сказать: «Сыграйте это еще раз»».
 До конца своих дней, работая над новыми произведениями у себя в Лондоне или в 
загородных домах в Манатоне и Бери, Голсуорси нуждался в том, чтобы Ада 
«сыграла это еще раз». Музыка стала неотъемлемой частью их совместной жизни.
 Конфликт в романе «Джослин» не разрешен, битва за Аду еще не выиграна. К 
моменту окончания «Собственника» все было закончено; Босини не пришлось 
отбивать Ирэн у Сомса – она уже была если не формально, то в душе независима. 
Но Джослин и Жиль находились в разладе с собственной совестью, роман полон боли,
 вызванной их внутренней борьбой. «Инстинкт призывал его биться за свое счастье,
 вопреки боли и гонениям; ее – сложив руки на груди, ожидать решения своей 
участи». Судьба поставила их – Аду и Джона, Джослин и Жиля – в ужасное 
положение: двое подчиняющихся общепринятым условностям людей из-за своего 
чувства, из-за убежденности в том, что они имеют право на это чувство, 
вынуждены начать по-новому воспринимать и самих себя, и те моральные ценности, 
на которых они были воспитаны. Но это способствовало созреванию 
Голсуорси-писателя. «Зло крылось не в тех неприятностях, которые он причинил 
любимой женщине, и не в его преступном нежелании исправить содеянное, а 
значительно глубже – в сути его характера и в отсутствии силы воли, – он 
чувствовал, что именно это доставляет ему страдания и будет доставлять их 
всегда». Поняв это, Голсуорси принялся исследовать глубины собственной души. 
Для него это было несколько необычным занятием: он не являлся человеком, 
склонным к самокопанию, к тому же терпеть не мог жалеть себя. В центре 
большинства его книг находится реальная жизнь – страдания узников, отверженных, 
несчастных в браке женщин (не мужчин, заметьте, – Жиль в своем роде уникален) и,
 конечно же, животных – но никогда его собственные переживания. Роман «Джослин» 
интересен тем, что в нем Голсуорси как бы исследует собственные страдания, 
старается изучить их природу, подвергает критическому анализу самого себя. В 
последующих книгах этого уже нет, он переходит от субъективного изложения к 
объективному: Шелтон из «Острова фарисеев» – это Голсуорси, но, в отличие от 
Джослин, он уже не мучается от собственной боли, он, скорее, наблюдает чужие 
страдания, чем страдает сам.
 Когда Джослин настигает Жиля в Сингапуре, их новые взгляды определены 
обстоятельствами, а не внутренней убежденностью. Как говорит Джослин один из 
персонажей романа – Нильсен: «В соответствии с законами морали каждому мужчине 
и женщине определено его место, и они, как и всякая тварь божья, в конце концов 
его находят». Они действительно «в конце концов его находят», но все еще очень 
неспокойны и неуверены в себе.
 Критики прохладно приняли роман «Джослин», лишь «Сатердей ревью» дала ему 
положительную оценку, отметив, что роман «выделяется из общего потока 
литературы» и что его автору присущи «проницательность и юмор, хотя он не умеет 
строить сюжет». Конрад, который всегда был склонен переоценивать работы своего 
друга, пишет Голсуорси: «Эта книга хороша. И вдохновляет», – хотя год спустя в 
письме своему польскому родственнику он замечает: «Не могу назвать этот роман 
значительным, хотя его автор – человек очень приятный и добрый». В домашней 
обстановке Конрад называл Голсуорси «бедный Джек», потому что тот был очень 
озабочен ходом своей работы, а Форд Медокс не без оснований добавлял: «В те дни 
дело продвигалось туговато».




 Глава 9
 СИНДЖОН СТАНОВИТСЯ ГОЛСУОРСИ


 Еще две книги – «Вилла Рубейн» и «Человек из Девона» первоначально были 
опубликованы под псевдонимом Джон Синджон, хотя в отличие от своих 
предшественниц переиздавались они под именем Джона Голсуорси.
 В предисловии к «манатонскому» собранию сочинений в 1921 году Голсуорси писал, 
что в то время в его творчестве произошли заметные изменения, то, что мы 
сегодня назвали бы «переломом». Он не только начинает постигать основы «техники 
писательского мастерства», но и (что имеет гораздо большее значение) впервые 
ощущает «единство наблюдателя с тем, что он наблюдает».
 У писателя часто происходит сдвиг в его творчестве, не заметный для рядового 
читателя. Автор чувствует, что переступил определенный рубеж, преодолел важное 
препятствие, в то время как посторонний замечает лишь некий прогресс, 
констатируя при этом, что писатель, выиграв в одном, в другом проиграл. Так же 
было и с Голсуорси. «Вилла Рубейн» была наиболее удачным произведением из всех, 
созданных Голсуорси к тому моменту. Она написана отличным языком, прекрасно 
читается. Опубликованная в 1900 году, «Вилла Рубейн» имела гораздо больший