(Здесь, как кажется, она все же преувеличила влияние своей семьи.) Все 
Сондерсоны, материально менее обеспеченные, чем Голсуорси, были поражены 
благородством своего нового друга, который буквально засыпал их щедрыми 
подарками. Агнессе особенно запомнился один случай: «Однажды летом они с Джерри 
(еще одна из сестер Сондерсон) катались верхом по полю, и вдруг с лошадью Джека 
что-то случилось, и она его сбросила. Джерри сказала, что из его карманов во 
все стороны посыпались деньги, которые невозможно было отыскать в скошенной 
траве. Она рассказывала, что Джек не придал этому особого значения, наоборот, 
сказал, что будет доволен, если их подберут жнецы».
 Первое посещение дома Голсуорси также произвело большое впечатление на молодых 
Сондерсонов:
 «Перед нами лежал огромный ворсистый красный ковер, и на этом алом поле 
выплясывали золоченые ножки бесчисленного множества стульев. Откуда-то из 
глубины этого великолепия возникла крошечная леди, настоящая французская 
маркиза с серебристым венчиком волос. Она улыбнулась, не раскрывая губ, 
протянула маленькую ручку, заставила Монику наклониться и клюнула ее в щеку; 
таким же образом она приветствовала и меня. Не помню, поцеловала ли она Марри, 
но и сейчас могу себе отчетливо представить, как она достала игрушечный веник и 
совочек и стала сметать следы от ботинок Марри. Каким он выглядел болваном! 
Почему он не вытер ноги? Это была миссис Голсуорси...»
 Хотя отношение к ним в доме Голсуорси было иное, молодые Сондерсоны выдержали 
здесь почти столь же трудный экзамен, как в свое время Джон у них в Элстри. 
«Атмосфера викторианского благополучия, бессловесная вышколенная прислуга, 
приглушенные голоса самих Голсуорси убивали в нас всю жизнерадостность...» – 
так завершает Агнесса свой отчет об этом визите.
 К началу лета 1892 года Джон Голсуорси-старший вновь принял решение отправить 
старшего сына за границу: карьера Джона в адвокатуре, на которую отец возлагал 
такие надежды, не продвинулась ни на йоту, и Джон до сих пор был безрассудно 
влюблен в Сибил Карлайл. Новое путешествие могло бы укрепить в сыне такую черту,
 как решительность, что немаловажно для юриста; имело также смысл 
воспользоваться путешествием по морю, чтобы изучить основы навигации и морского 
дела. Тем же летом на отдыхе в Ворсинде в Шотландии к семье Голсуорси 
присоединился Тед Сондерсон. Тед переутомился на работе, с ним случился удар, 
он решил поехать на поправку за границу, и таким образом получилось, что друзья 
надумали объединить свои усилия и путешествовать вместе. Оба они стали 
страстными почитателями Роберта Льюиса Стивенсона [26] ; они отправятся в 
Австралию, затем в Новую Зеландию и южные моря, где на островах Самоа 
рассчитывают встретиться с писателем.
 Голсуорси и Тед Сондерсон отплыли из Англии в ноябре 1892 года на пассажирском 
лайнере Восточного пароходства «Оруба». Путешествие «было не таким уж плохим, 
несмотря на массу отрицательных моментов, главным из которых был тот, что я не 
особенно стремился сейчас уезжать из Англии», – писал Джек 26 ноября одной из 
сестер. По-видимому, он грустил о прекрасной, но безразличной к нему мисс 
Карлайл.
 Похоже, что путешественники не имели твердых планов относительно своего 
маршрута: «Я не встречал людей, у которых было бы столько интересных планов и 
которые меняли бы их так же быстро, как делали это мы». По дороге в Австралию 
они полдня провели в Коломбо, и Джон решил, что «это удивительное место, и 
жизнь в Индии на первый взгляд кажется просто великолепной. Мне безумно хочется 
провести год в Индии и на Цейлоне и досконально изучить местных жителей и их 
образ жизни... Пообедали мы в гостинице под подвешенными к потолку опахалами, 
затем сидели на веранде и наблюдали, как местные фокусники жонглируют плодами 
манго и показывают другие столь же примитивные трюки. Ближе к вечеру мы 
совершили прогулку на плантации коричных деревьев, и на местные базары. Народ 
выглядит довольным и счастливым – значительно счастливее, чем простые люди в 
так
 37называемых цивилизованных странах. Я хочу достать книгу о буддизме и 
познакомиться с учением, воспитывающим столь радостное восприятие жизни... Нам 
с Тедом приходят в голову дикие идеи остаться здесь «крольчатниками» – то есть 
забивать кроликов – или податься на золотые прииски».
 23 декабря они приплыли в Австралию, в Олбани, и через несколько дней были в 
Сиднее. Здесь они отказались от своего первоначального плана плыть на Самоа и 
вместо этого на «маленьком грязном суденышке» – паровом грузовом судне – 
отправились в Новую Каледонию и на острова Фиджи. По дороге судно остановилось 
на Нумеа – острове в Южном море, где было поселение французских каторжан. Здесь 
они, «сидя под роскошными деревьями, слушали оркестр заключенных. Как прекрасно 
они играли! Несколько дней, проведенных там, произвели огромное впечатление на 
Джека, использовавшего затем некоторые из услышанных историй в книгах». Это 
была, наверное, первая встреча Голсуорси с человеческими существами, томящимися 
в неволе; укрывшись с Тедом Сондерсоном от «этой сумасшедшей» жары под сенью 
пышной зелени, он напряженно размышлял над внезапно открывшимся контрастом 
между его собственной жизнью богатого молодого человека, вольного ехать, куда 
ему вздумается, и этих несчастных, обреченных вечно томиться на далеком острове.
 Именно здесь была подорвана сама основа «форсайтского» самодовольства, что 
позже заставит его посетить тюрьму в Дартмуре, чтобы самому познакомиться с 
условиями в ней, заставит написать «Правосудие» и в конце концов начать 
кампанию борьбы за улучшение условий жизни заключенных, и особенно против 
ужасающей бесчеловечности одиночного заключения.
 С острова Нумеа они продолжили свой путь в Левуку, природа которой поразила их 
своей красотой: «Самым прекрасным там был гигантский водопад в буше; в