рисковать жизнью. Многие предпо­читали 
нищенствовать и воровать, нежели помогать обогащаться своим командирам.
 Поскольку солдат не хватало, Камоэнсу пришлось отправиться еще в одно плавание.
 На этот раз по новому для него маршруту – в сторону Молуккских островов, или, 
как их тогда называли, Островов пряностей.
 Это была полувоенная, полуторговая экспедиция, во главе которой стоял 
капер-купец Франсишку Мартинш, обладавший специальной лицензией ко­роля на 
торговлю со всем Дальним Востоком, о чем говорит в своих «Странствиях» Мендеш 
Пинту – мореход и пират.
 Камоэнсу довелось побывать в Малакке, на ост­рове Тернате (здесь ему пришлось 
участвовать в по­давлении бунта португальского гарнизона, и он был ранен), на 
островах Банда, Тимор и других, где у португальцев имелись опорные базы. 
Наконец, в 1557 году Камоэнс оказался в Макао. Види­мо, он попал сюда, на юг 
Китая, вместе с кораблем Франсишку Мартинша.
  Новая встреча с пиратами 
 В ту пору Макао был пустынным полуостровком, соединенным с сушей узкой 
полоской земли. Здесь нашли себе пристанище пираты. Особенно славился среди 
морских разбойников Шансилау, сильно до­саждавший китайцам. Они обратились к 
португаль­цам, которые обосновались рядом, на островах Саншан. Как раз в это 
время Шансилау осадил Кантон.
 «Тогда местные мандарины, – рассказывает об этих событиях современник, а 
возможно, их свиде­тель, – обратились к португальцам, у которых находились 
корабли в Саншане; те пришли на помощь Кантону и заставили пирата снять осаду; 
они одер­жали полную победу над пиратом, которого пресле­довали вплоть до Макао,
 где он покончил жизнь самоубийством. Китайский император, узнав о помощи 
португальцев Кантону, был очень признателен и подарил им Макао».
 С 1557 года португальцы начали базироваться на Макао, получив новый опорный 
пункт для растущей торговли и борьбы с пиратами. Друг поэта и его почитатель 
Гарсиа да Орта, известный в свое время ботаник и врач, писал о торговле с 
Китаем: «Това­ры, получаемые оттуда, следующие – серебряные изделия и посуда, 
богато позолоченная, шелк-сырец и ткани, золото, медь, другие металлы, фарфор, 
ко­торый иногда стоит столько, что в два раза дороже серебра».
 Неудивительно, что, выступая в роли посредни­ков в торговле Китая с Западом и 
получая огромные барыши, португальские купцы всеми способами стремились 
закрепиться на китайской земле и обез­опасить себя от бесчинств морских 
разбойников. Именно потому они с готовностью встретили пред­ложение покончить с 
пиратом Шансилау. Есть основание предполагать, что в операции по его 
уничтожению принимал участие Франсишку Мартинш. Если это так, то Камоэнс, 
несомненно, был в этом походе, поскольку по контракту он все еще находился на 
военной службе у короля.
 Это объясняет, почему Камоэнс попал в Макао. Возникает, однако, вопрос, что 
заставило его нахо­диться здесь почти десять месяцев? Ответ следует искать в 
климатических условиях этого района и в особенностях навигации. Обычно 
отплывали из Гоа в Малакку весной, в апреле. Здесь некоторое время дожидались 
наступления муссонов и тогда плыли в Макао. Там в течение девяти месяцев или 
немногим больше ожидали попутных ветров, которые отнесли бы корабли к берегам 
Японии. И снова несколько месяцев приходилось ждать попутного ветра, чтобы 
вернуться в Макао, а оттуда в Гоа. Таким образом, на путешествие туда и обратно 
уходило три года.
 Из этого следует, что Макао был важным пунк­том на пути следования «корабля 
серебра и шелка», как называли судно, совершавшее рейс из Малакки в Японию и 
обратно: туда везли шелк, оттуда – се­ребро.
 Когда Камоэнс высадился в Макао, португальцы жили на берегу бухты. Они ютились 
в жалких хижи­нах, подле складов с товарами, и никакой защиты от пиратов еще не 
было, кроме нескольких пушек, снятых с кораблей, да личных аркебузов. Со 
време­нем, лет через двадцать, тут возведут форты и бас­тионы, вырастет город.
 Камоэнс, склонный к уединению, предпочел по­селиться в гроте на вершине горы, 
севернее бухты. Это место и сегодня одно из достопримечательнос­тей Макао. С 
возвышенности была хорошо видна китайская деревушка, а дальше, в море, среди 
волн бухты Чжуцзянкоу, на противоположной стороне которой расположен Кантон, 
отчетливо просматри­вались два небольших острова – Тайпа и Колоан.
 Тем временем истек срок контракта. Камоэнс на­конец был свободен. Но чтобы 
выбраться из захолустного Макао, надо было дождаться из Японии «корабля серебра 
и шелка», с которым он мог бы вернуться в Гоа.
 Пока поэт коротал дни в гроте, в поселке о нем начали распространять небылицы. 
Поселенцы, люди грубые и ограниченные, все помыслы которых были сосредоточены 
на презренном металле, нетерпимо отнеслись к человеку, который презирал их 
общест­во, не захотел жить среди них. Они стремились вы­толкнуть из своей среды 
гордого пришельца. Камоэнса оклеветали. Губернатор, не сочтя необходимым 
вникнуть в дело, приказал взять его под стражу и отправить в Гоа.
 Из бухты Макао очередной «корабль серебра и шелка» вышел сразу же по окончании 
сентябрьских штормов. В качестве арестанта на борту его нахо­дился опальный 
поэт.
 Во время плавания недалеко от дельты Меконга корабль попал в жестокий шторм. 
Спасаясь от разъ­яренной стихии, судно попыталось укрыться в устье реки, но 
затонуло. Камоэнсу удалось доплыть до бе­рега и спастись.
 Случай этот обернулся красивой легендой. Будто он плыл, одной рукой рассекая 
волны, а в другой держал, подняв над головой, рукопись своей знаме­нитой поэмы. 
Возможно, легенда эта родилась из самой поэмы «Лузиады», где рассказывается о 
«певце Португалии, который будет искать на берегах Меконга со своими стихами 
приюта, весь измочен­ный пенящимися волнами».
 Легенда эта вдохно