под­линная» подпись 
зловещего капитана Флинта, мас­терски выполненная сэром Томасом. Словом, на 
карте возникли новые, скрупулезно выведенные то­пографические и прочие детали, 
придавшие ей еще большую достоверность. Теперь можно было сказать, что это 
самая что ни на есть настоящая пират­ская карта – такие встречались в описаниях 
плава­ний знаменитых королевских корсаров Рэли, Дампьера, Роджерса и других.
 Ллойду казалось, что ему вместе с остальными героями повествования предстоит 
принять участие в невероятных приключениях на море и на суше, а пока что он с 
замиранием сердца слушает байки старого морского волка Билли Бонса о штормах и 
виселицах, о разбойничьих гнездах и пиратских под­вигах в Карибском, или, как 
он называет его, «Ис­панском море», о беспощадном и жестоком Флинте, о странах, 
где жарко, как в кипящей смоле, и где люди мрут будто мухи от «Желтого Джека» – 
тро­пической лихорадки, а от землетрясений на суше качка, словно на море.
 Первые две главы имели огромный успех у маль­чика. Об этом автор сообщал в 
тогда же написанном письме своему другу У.-Э. Хенли. В нем он также писал: 
«Сейчас я занят одной работой, в основном благодаря Ллойду… пишу «Судовой повар,
 или Ост­ров сокровищ. Рассказ для мальчишек».
 Вы, наверно, удивитесь, узнав, что это произве­дение о пиратах, что действие 
начинается в трактире «Адмирал Бенбоу» в Девоне, что оно про карту, сокровища, 
о бунте и покинутом корабле, о прекрасном старом сквайре Трелони и докторе и 
еще одном докторе, о поваре с одной ногой. В этом рассказе поют пиратскую песню 
«Йо-хо-хо, и бутылка рому» – это настоящая пиратская песня, известная только 
команде покойного капитана Флинта…»
 По желанию самого активного участника игры – Ллойда в книге не должно было 
быть женщин, кроме матери Джима Хокинса. И вообще, по словам Стивенсона, 
мальчик, бывший у него под боком, служил ему пробным камнем. В следующем письме 
к Хенли автор, явно довольный своей работой, вы­ражал надежду, что и ему 
доставит удовольствие придуманная им «забавная история для мальчишек»
 Тем временем игра продолжалась. Каждое утро, едва проснувшись, Ллойд с 
нетерпением ожидал часа, когда в гостиной соберутся все обитатели «дома 
покойной мисс Макгрегор» и Стивенсон на­чнет чтение написанных за ночь новых 
страниц.
 С восторгом были встречены главы, где говори­лось о том, как старый морской 
волк, получив чер­ную метку, «отдал концы», после чего наконец в действие 
вступила нарисованная карта. Ее-то и пы­тались тщетно заполучить слепой Пью с 
дружками. К счастью, она оказалась в руках доктора Ливси и сквайра Трелони.
 Познакомившись с картой таинственного остро­ва, они решили плыть на поиски 
клада. Ллойд, в душе отождествлявший себя с Джимом, бурно воз­ликовал, когда 
узнал, что мальчик пойдет на ко­рабль юнгой. Впрочем, иначе и быть не могло – 
ведь по просьбе участников приключения именно он и должен был рассказывать всю 
историю с само­го начала до конца, не скрывая никаких подробнос­тей, кроме 
географического положения острова.
 И вот быстроходная и изящная «Эспаньола», по­кинув Бристоль, на всех парусах 
идет к Острову со­кровищ. Румпель лежит на полном ветре, соленые брызги бьют в 
лицо, матросы ставят бом-кливер и грот-брамсель, карабкаются, словно муравьи, 
по фок-мачте, натягивают шкоты. А сквозь ревущий ветер слышатся слова старой 
пиратской песни: «Йо-хо-хо, и бутылка рому…»
 Так в атмосфере всеобщей заинтересованности будто сама собой рождалась 
рукопись будущего «Острова сокровищ». Не было мучительного процес­са 
сочинительства, признавался позже Стивенсон, приходилось лишь спешить 
записывать слова, чтобы продолжить начатую игру. Вот когда в полной мере 
проявилась давняя его страсть придумывать и свя­зывать воедино несуществующие 
события. Задача заключалась в том, чтобы суметь вымысел предста­вить в виде 
подлинного факта.
 Подобных примеров, когда поводом рождения романа, рассказа или стихотворения 
служили самые, казалось бы, неожиданные причины, в том числе и игра, можно 
немало найти в истории литературы.
 Однажды осенним дождливым вечером весь про­мокший Тютчев, вернувшись домой, 
бросился запи­сывать стихотворение «Слезы людские», рожденное под шум дождя. 
Или вот еще пример: Гёте в порыве вдохновения, охватившего его при виде горного 
пейзажа, записал углем прямо на двери охотничьего домика на горе Кикельхан в 
тюрингском лесу зна­менитые строки, переводимые Лермонтовым: «Гор­ные вершины 
спят во тьме ночной…»
 Чтобы развлечь больную жену, Я. Потоцкий начал сочинять для нее историю, 
которая стала известна под названием «Рукопись, найденная в Сарагосе». В 
результате пари появились романы Д.-Ф. Купера «Шпион» и Р. Хаггарда «Копи царя 
Соломона».
 Неожиданно во время прогулки родился рассказ о приключениях Алисы в Стране 
чудес. Его автор Льюис Кэрролл и не помышлял о создании книги. Просто в тот 
день ему захотелось развлечь удиви­тельной историей трех девочек, одну из 
которых, кстати, звали Алиса. Для этого он и придумал свое­образную 
литературную игру и сочинил сказку о ее путешествии под землю. Много лет спустя 
другой писатель, Юрий Олеша, также ради девочки, кото­рая жила в одном из 
московских переулков, приду­мал прелестную сказку «Три толстяка» и, так же как 
и Льюис Кэрролл, подарил этой девочке свой роман-сказку с посвящением.
 Из литературной игры родилась и сказка Лимана Фрэнка Баума. Произошло это так. 
Обычно во время «семейного часа» писатель по просьбе своих детей выдумывал для 
них разные сказочные истории. Чаще всего их действие происходило в волшебной 
стране. На вопрос, как она называется, писатель ответил: «Оз». Это название он 
нашел на книжной полке, там, где в алфавитном порядке стояли переплетен­ные 
бумаги его архива с указанием на корешках: А—М, O—Z. Вскоре, в 1889 году, 
появилась книга «Мудрец из страны Оз», известная у нас под назва­нием 
«Волшебник Изумрудного города» в пересказ