родоначальники. — Героическое время. — Боги и герои. — Предание о нибелунгах. — 
Мотив проклятого золота. — Поимка карлика Андвари. — Проклятие Андвари. — 
Вельсунги. — Фафнир и Регин. — Сигурд. — Сигурд и дракон. — Сигрдрива-Брюнхильд.
 — Брюнхильд и Сигурд. — Гьюкунги. — Брюнхильд и Гудрун. — Убийство Сигурда. — 
Месть Гудрун. — «Кольцо Нибелунга» Р. Вагнера. — Мотив проклятого золота у Дж. 
Толкина. — От эпоса к саге. — Закат мифологии.


Греческий философ Эвгемер из Массены, живший в IV в. до нашей эры, учил, что 
божества — вовсе не божества, а лучшие люди первобытного времени, впоследствии 
обожествленные потомками. Это рационалистическое учение, точнее, 
рационалистический метод истолкования мифов, по имени философа получивший 
название эвгемеризации, оказался настолько живучим, что к нему прибегали и 
философы века восемнадцатого, и отдельные мифологи XIX столетия; мало того, 
попытки эвгемеристического истолкования мифов встречаются и по сей день.
Вряд ли Снорри Стурлусону, исландцу-книжнику XIII в., было знакомо само имя 
Эвгемера, не говоря уже об учении последнего. Тем не менее, в обоих своих 
сочинениях — в «Младшей Эдде» и в «Круге Земном» — Снорри использовал именно 
эвгемеровский метод рационализации мифа. Вернее всего видеть в этом подходе 
констатацию смены эпох в сознании скандинавов: эпоха мифологическая уступила 
место эпохе героического эпоса.
Снорри трактует богов скандинавского пантеона как первопредков и 
родоначальников. Согласно прологу к «Младшей Эдде», асами звалось некое племя, 
обитавшее в Азии; их правителю Одину (Водену) «было пророчество, и оно открыло 
ему, что его имя превознесут в северной части света и будут чтить превыше имен 
всех конунгов. Поэтому он вознамерился отправиться в путь, оставив Страну 
Турков. Он взял с собою множество людей, молодых и старых, мужчин и женщин, и 
много драгоценных вещей. И по какой бы стране ни лежал их путь, всюду их 
всячески прославляли и принимали скорее за богов, чем за людей».
«Сага об Инглингах», открывающая свод королевских саг под общим названием «Круг 
Земной», также локализует местожительство асов в Азии и добавляет: «Так как 
Один был провидцем и колдуном, он знал, что его потомство будет населять 
северную окраину мира. Он посадил своих братьев Be и Вили правителями в Асгарде,
 а сам отправился в путь и с ним все дии и много другого народа. Он отправился 
сначала на запад, в Гардарики, а затем на юг, в Страну Саксов. У него было 
много сыновей. Он завладел землями по всей Стране Саксов и поставил там своих 
сыновей правителями. Затем он отправился на север, к морю…»

Эта интерпретация Снорри совершенно очевидно подводит черту под мифологической 
эпохой: боги уступают место людям, начинается героическое время, и в 
средневековой литературе утверждается эпос. Появляется новый герой сочинений — 
не бог, побеждающий космических врагов своей божественной силой, которая, как у 
того же Оди- на, носит магический характер, а человек, уповающий исключительно 
на собственную доблесть и крепость своего меча и напрочь лишенный 
сверхъестественных черт (впрочем, даже если эти черты в известной степени и 
присутствуют в характере нового героя, они, как писал классик английского 
литературоведения С. Боура, «только дополняют его человеческие дарования»
[57]
). Боги утрачивают свою исключительность, которая, в общем-то, и делала их 
богами, они становятся
как все,
как другие люди, разве что или мудрее, или сильнее, или резвее и т. п. прочих.

Тот же С. Боура подчеркивал особый «героический гуманизм» скандинавской 
мифопоэтической традиции позднего периода: «Во многих произведениях героической 
поэзии боги уже не играют вообще никакой роли, ни на сцене, ни за кулисами. Так,
 они почти полностью игнорируются во многих героических песнях «Старшей Эдды». 
Выглядит все так, словно исландские поэты полагали, что любое вмешательство 
богов принижает величие людских деяний и уменьшает героическую славу. Если 
богов и изображали, то в песнях, специально им посвященных, где люди не 
участвуют. Это предельный случай проявления героического гуманизма, та особая 
сосредоточенность героической поэзии на человеке, которая не столь уж часто 
встречается, но которую тем не менее можно считать логическим продолжением 
героического мировоззрения».
В скандинавской традиции героический эпос занимает «промежуточное» положение 
между мифом и сагой, то есть прозаическим литературным повествованием. Эта 
«промежуточность» наглядно проявляется в динамике эпических сюжетов, в их 
развитии: сюжеты восходят к мифологическому времени, даже из него, можно 
сказать, произрастают, однако постепенно «самоустраняются» от мифологии и 
сближаются с королевскими и родовыми сагами, первым образцом которых, вероятно, 
является упоминавшаяся выше «Сага об Инглингах». Герои наследуют богам, но с 
каждым поворотом эпического сюжета в их поведении, в самом складе их мышления 
остается все меньше божественного; постепенно и мышление героев, и их поступки 
приобретают характер «человеческого, слишком человеческого» (Ф. Ницше).
* * *
Основу скандинавского героического эпоса составляет история рода Вельсунгов, 
изложенная в героических песнях «Старшей Эдды», в «Младшей Эдде», в «Саге о 
Вельсунгах»; отсылки к ней имеются в англосаксонском «Беовульфе», а германский 
эпос «Песнь о нибелунгах» перетолковывает историю потомков Вельси (то есть 
Одина) в куртуазно-рыцаской манере.