Понял Эней, что конец наступил скитаньям, и сыну
   Смолкнуть велел, поражен изъявленьем божественной воли.
   120 Тотчас: "Привет тебе, край, что судьбою мне предназначен! —
   Молвит он. – Вам привет, о пенаты верные Трои!
   Здесь наш дом и родина здесь! Вспоминаю теперь я:
   Тайну судьбы мне открыв, завет оставил родитель:[739]
   "Если ты приплывешь на неведомый берег и голод
   125 Вдруг заставит тебя поедать столы после пира,
   Знай, что там обретешь пристанище ты, истомленный,
   Первые там дома заложи и стены воздвигни".
   Голод наш тем голодом был – последним из бедствий,
   Нашим кладет он скитаньям конец.
   130 Радуйтесь! Следует нам с лучами первыми солнца
   В разные стороны всем разойтись от гавани, чтобы
   Эти разведать места, разузнать о селеньях и людях.
   Ныне Юпитеру вы сотворите из чаш возлиянье,
   Снова налейте вина и Анхиза с мольбой призовите".
   135 Молвив, себе увенчал он чело зеленой листвою,
   Гения места призвал и первую между бессмертных
   Землю, и нимф, и богов неизвестных покуда потоков,
   После, порядок блюдя, он призвал Фригийскую матерь,[740]
   Бога Идейского,[741] Ночь и ее восходящие звезды,
   140 К матери в небе воззвал и к Анхизу во мраке Эреба.
   Тут с небесных высот всемогущий светлый Родитель
   Трижды удар громовой послал и руки мановеньем
   Облако тевкрам явил, золотым осиянное светом.
   Гул пробежал по троянским рядам: исполнились сроки,
   145 Обетованная здесь воздвигнута будет твердыня.
   Тевкры готовят пир, и, великому радуясь чуду,
   Ставят кратеры они, вином их наполнив до края.
 
   Только лишь день озарил лучами первыми землю,
   Тевкры окрест разбрелись и вкруг стана разведали местность.
   150 В этих топях – исток Нумиция[742], Тибром зовется
   Эта река, и живет здесь отважное племя латинян.
   Сын Анхиза тогда ото всех выбирает сословий
   Сто послов и велит им взять увитые шерстью
   Ветви Паллады[743] с собой и пойти к чертогам владыки,
   155 Дар отнести и мира просить для троянских пришельцев.
   Без промедленья послы исполняют приказ и поспешным
   Шагом пускаются в путь. А Эней воздвигает жилища,
   Место для них над водой бороздой неглубокой наметив,
   И, словно лагерь, дома частоколом и валом обводит.
   160 Путь свой прошли между тем послы и увидели башни,
   Кровель верхушки крутых и приблизились к стенам латинян.
   Отроки там у ворот и юноши в первом расцвете
   Гнали резвых коней, укрощая в пыли колесницы,
   Лук напрягали тугой, метали гибкие дроты
   165 И вызывали друзей потягаться проворством и силой.
   Вдруг верховой гонец Латину доносит седому:
   Прямо к столице идут мужи огромного роста
   В платье неведомом. Царь велит в чертоги позвать их,
   Сам же на отчий престол в срединном покое садится.
   170 В городе был на вершине холма чертог величавый
   С множеством гордых колонн – дворец лаврентского Пика,
   Рощей он был окружен и священным считался издревле.
   Здесь по обычаю все цари принимали впервые
   Жезл и фасции, здесь и храм и курия[744] были,
   175 Здесь и покой для священных пиров, где, заклавши барана,
   Долгие дни за столом отцы проводили нередко.
   Дедов царственных здесь изваянья из кедра стояли
   В должном порядке: Итал и отец Сабин,[745] насадитель
   Лоз (недаром кривой виноградаря серп у подножья
   180 Статуи старца лежал); и Сатурн, и Янус двуликий[746]
   Были в преддверье дворца, и властителей образы древних,
   Что за отчизну в бою получили Марсовы раны.
   Здесь надо всеми дверьми прибито было оружье:
   Взятые в плен колесницы видны, кривые секиры,
   185 Копья, щиты, и ворот крепостных затворы, и ростры,
   С вражеских сняты судов, и с мохнатою гривою шлемы.
   Пик, укротитель коней, сидел в короткой трабее,
   Щит священный держа и загнутый жезл квиринальский.[747]
   Страстной любовью к нему горя, превратила Цирцея,
   190 Ядом сперва опоив и лозой золотою ударив,
   В пеструю птицу его, по стволам стучащую громко.
   Так изукрашен был храм, куда посланцев троянских
   Царь латинский призвал, восседавший на отчем престоле.
 
   С речью приветливой он обратился первый к вошедшим:
   195 "Дайте ответ, дарданцев послы, – ведь и род ваш и город