Турн и Эней, несутся сквозь бой. Теперь до предела
   Ярость наполнила грудь, и привыкшие только к победам
   Рвутся сердца; разят лишь теперь они с полною силой.
   Камень, обломок скалы, метнул троянец в Муррана;
   530 Прадедов, дедов своих именами Мурран похвалялся,
   Ибо весь его род царил на землях латинских,
   Но с колесницы низверг его Эней, и под нею
   Между колес повлеклось на вожжах его тело, и кони
   Долго топтали его, позабыв о хозяине в бегстве.
   535 С криком неистовым Гилл напал на Турна, но рутул
   Пикой встретил врага и в висок золоченый ударил:
   Шлем пробило копье и в мозгу пронзенном застряло.
   Мощь руки, о Крефей, между греков храбрейший, от Турна
   Не охранила тебя, и тебя, Купенк, от Энея
   540 Боги твои не спасли[966]: под удар налетевшего тевкра
   Грудь ты подставил, и щит не сберег злосчастного медный.
   Пашни Лаврента в тот день и тебя, Эол, увидали,
   Как ты навзничь упал и простерся, руки раскинув,
   Ты, кого не могли погубить ни фаланги аргивян,
   545 Ни великий Ахилл, разрушитель Приамова царства.
   Здесь ожидал тебя смерти предел: был дом твой под Идой,
   Был в Лирнессе твой дом, а могила – в полях под Лаврентом.
   Друг ко другу лицом повернулись враги: италийцы,
   Тевкры все, и средь них Мнесфей с отважным Серестом,
   550 Храбрый Азил и могучий Мессап, коней укротитель,
   Тусков полки и конный отряд аркадца Эвандра, —
   Каждый являет в бою высочайшую сил своих меру,
   Отдыха воинам нет, не медлит упорная битва.
 
   Новый прекрасная мать тут внушила замысел сыну:
   555 Чтобы к стенам он пошел, повернул против города войско,
   Чтобы скорее сломил пораженьем внезапным латинян.
   Сам он, когда меж рядов по следу Турна носился,
   Все озирая кругом, увидал, что покоится в мире
   Город, вине вопреки, и великой войною не тронут.
   560 Сердце Энею зажгло виденье большего боя.
   Кликнув Сергеста к себе и Мнесфея с отважным Серестом,
   Встал герой средь вождей на холме, и сбежались немедля
   Тевкров отряды к нему и вокруг столпились, оружья
   Не выпуская из рук. И сказал им Эней с возвышенья:
   565 "Тотчас исполните все, что скажу я. С нами Юпитер!
   Бой хоть по-новому мы поведем, но с прежней отвагой!
   Город, причину войны, столицу Латина сегодня, —
   Если не примут узды, не признают нашей победы, —
   Я сокрушу и с землей подожженные кровли сровняю.
   570 Должен ли ждать я, пока соизволит Турн побежденный
   В битву вступить и один на один сойдется со мною?
   Здесь и начало, друзья, и конец войны нечестивой!
   Факелы дайте: огнем мы принудим латинян к союзу".
   Так он сказал, и тотчас же все, соревнуясь отвагой,
   575 Строятся в клин и к стенам спешат лавиною плотной.
   Лестницы вдруг появились в руках и горящие ветки.
   Мчатся к воротам одни, убивают стражу у входов,
   Копий и стрел пеленой застилают небо другие;
   Руку из первых рядов Эней к стенам простирает,
   580 Громко Латина корит в том, что дважды вражду разжигал он,
   Дважды союз разрывал, и клянется, богов призывая,
   В том, что и ныне его против воли заставили биться.
   В городе тотчас раздор между граждан испуганных вспыхнул:
   Требуют те отворить перед войском дарданским ворота
   585 И за собою влекут на стены старца Латина;
   Эти оружье несут, к обороне готовясь упрямо.
   Так порою пастух, нашедший в скважистом камне
   Диких пчел, выкуривать их принимается дымом;
   В страхе за царство свое, облетают пчелы вслепую
   590 Стан восковой и гнев свой сильней разжигают жужжаньем,
   Едкий запах меж тем по проходам течет, и гуденье
   Слышится в полой скале, и дым подымается к небу.
 
   Новое горе тогда истомленных постигло латинян,
   До основанья Лаврент потрясло оно скорбью нежданной:
   595 С кровли едва увидав, как враги стремятся на приступ,
   Мечут огонь на крыши домов и влезают на стены,
   И не противятся им, не дерутся рутулы Турна, —
   Тотчас царица сочла, что погиб в сраженье несчастный
   Юноша. Разум ее помутился от боли внезапной:
   600 Громко причиной всех бед и началом себя именует
   В скорбном безумье она и ведет бессвязные речи;
   После, решив умереть и покров разорвав свой пурпурный,
   Вяжет к балке сама безобразную смертную петлю.