уличаемый", "Гермес и Харон" - он изобразил олимпийских владык ничтожными, 
корыстными и завистливыми существами, заботящимися лишь об удовлетворении своих 

прихотей. Традиционные старинные мифы получают совершенно иное и неожиданное 
толкование..
Оказывается, жизнь на Олимпе вовсе не безмятежна, и боги отнюдь не 
чувствуют себя счастливыми, изнемогая под бременем многочисленных забот. Зевс, 
например, признается: "Чтоб они погибли, все философы, которые говорят, что 
счастье живет только среди богов! Если б они знали, сколько мы терпим от людей, 

они не стали бы... считать нас блаженными, поверив Гомеру... Вот хотя бы Гелиос,
 как 
только заложит колесницу, весь день носится по небу, одевшись в огонь и сверкая 

лучами, не имея времени даже, чтобы почесать за ухом,.. Аполлон же, взявший 
себе 
в удел многосложное искусство, почти оглох на оба уха от крика всех тех, 
которые 
пристают к нему, нуждаясь в прорицаниях... Куда бы ни призвала его пророчица... 
бог 
должен сейчас же явиться и сразу давать прорицания, иначе слава его искусства 
пропала... Мне же, царю и отцу всех, сколько приходится переносить 
неприятностей, 
какое множество у меня дел, сколько нужно разрешить затруднений! Во-первых, мне 

необходимо следить за работой всех остальных богов, принимающих со мной участие 

в управлении, и наблюдать, чтоб они не ленились. Затем, у меня самого 
бесчисленное множество дел, почти непонятных по своей тонкости... Если мы хоть 
немного вздремнем, сейчас же является любитель истины Эпикур и начинает нас 
изобличать в том, что мы не заботимся о делах мира. И нельзя с легким сердцем 
пренебрегать опасностью, что люди ему поверят: тогда наши храмы останутся без 
венков, улицы - без запаха жертвенного дыма, сосуды перестанут употреблять для 
возлияний, жертвенники остынут, и вообще не будет больше жертвоприношений и 
наступит великий голод".
Но самым нечастным среди богов чувствует себя Гермес, который буквально 
разрывается на части, чтобы выполнять свои весьма разнообразные обязанности: 
"Лишь только встану поутру, сейчас надо идти выметать столовую. Едва успею 
привести в порядок места для возлежания... нужно являться к Зевсу и разносить 
по 
земле его приказания, бегая без устали туда и обратно; только это кончится, я, 
весь еще в пыли, уже должен подавать на стол амброзию... И ужаснее всего то, 
что 
я, единственный из всех богов, по ночам не сплю, а должен водить к Плутону 
умерших, должен быть проводником покойников и присутствовать на подземном суде".

Многого ли стоят эти божеские хлопоты? Действительно ли обитатели Олимпа 
заботятся о благе людей? Всегда ли они сами поступают справедливо?
"Я уже охрип от молитв, на которые Зевс не обращает никакого внимания, - 
признается один жрец, - он знай себе с грозным видом потрясает эгидой и мечет 
громы, устрашая тех, кто докучает ему просьбами. Если иной раз он вздумает 
прислушаться к чьей-нибудь молитве и послать человеку богатство, это делается 
без разбора, и нередко Зевс забывает о людях порядочных и умных и осыпает 
золотом отъявленных негодяев и дураков".
Но, может быть, люди необъективны в оценках? Не лучше ли спросить самих 
олимпийцев, что они думают о своей благотворительной деятельности? И Лукиан 
предоставляет слово сыну ночи Мому, который некогда обитал на Олимпе. Любитель 
позлословить, он вечно высмеивал бессмертных, критикуя каждый их поступок 
(кончилось это для него весьма печально: по одной мифологической версии - Зевс, 

не выдержав, изгнал его с Олимпа, а по другой - Мом, не обнаружив в Афродите 
никаких недостатков, просто лопнул от злости).
У Лукиана Мом выносит приговор своим коллегам. Он упрекает их в равнодушии 
к людям, в том, что по вине богов происходят неурядицы и нет порядка на земле: 
"Святотатцы не несут никакого наказания и остаются неразоблаченными. Те из 
людей, кто порядочен, погибают от бедности, болезней, рабства... Естественно, 
что 
о нас складывается суждение, будто мы вовсе не существуем... Да мы должны 
радоваться, если нам еще жертвы приносят после таких прегрешений!"
Лукиан все время напоминает: люди создали богов, а не наоборот, поэтому 
нельзя доверять ни одному мифу, где боги будто бы вмешиваются в дела смертных. 
Нелепо всерьез принимать рассказы древних писателей и поэтов, "письмом 
закреплявших ложь". "Право, мне часто стыдно бывает за них, когда они начинают 
повествовать об оскоплении Урана, об оковах Прометея, о мятеже гигантов, обо 
всех трагедиях обители Аида, о том, как Зевс из-за любви становится быком или 
лебедем..." И сатирик вскрывает абсолютно прозаическую подоплеку в действиях 
богов 
и героев, которые некогда служили образцом мужества и величия.
Битва с титанами? Свержение Крона, пожиравшего своих детей? Все было иначе 
- проще, спокойней, будничней. Крон рассказывает: "Мы с Зевсом вовсе не воевали,