подвигов Геракла, находилась статуя Зевса, выполненная знаменитым афинским 
скульптором Фидием и объявленная позднее одним из семи чудес света. Царь богов 
восседал на троне, держа в одной руке жезл, увенчанный изображением священного 
орла, а в другой - богиню Нику. На постаменте статуи значилось: "Фидий, сын 
Хармида, афинянин, создал меня". Огромная статуя (17-метровой высоты!), 
сделанная из золота и слоновой кости, производила весьма внушительное 
впечатление.
Сам Зевс выразил Фидию свое удовлетворение.
Рассказывали, что однажды мастер, закончив работу, вошел в храм, где в 
полумраке светилась гигантская фигура всемогущего бога, и обратился к статуе с 
просьбой дать какое-нибудь знамение, из которого можно заключить, понравилось 
ли 
его творение. И ему был дан недвусмысленный ответ - правда, в несколько 
своеобразной форме: раздался оглушительный гром, и черный мраморный пол у 
постамента треснул. Сомневаться в одобрении бога после этого, конечно, не 
приходилось.
Что же касается смертных, то они разнесли славу об этом произведении по 
всему свету. "Несчастен тот, кому не довелось повидать его", - говорили в 
Греции 
в течение многих веков. А в одной из эпиграмм автор с удивлением вопрошал:

Зевс ли на землю сошел показать тебе, Фидий, свой облик,
Или на небо ты сам видеть его восходил?

Позднее статуя столь же неотразимо действовала на римских императоров, 
которые доказали свою любовь к искусству, увезя ее в столицу Восточной Римской 
империи - Константинополь (где она и погибла в V веке во время пожара во 
дворце).
Изображения Зевса в Олимпии встречались на каждом шагу, а дары ему росли с 
каждым праздником. Мало того, что ему преподносили обычно 1/10 часть своих 
трофеев греческие военачальники и 14 сокровищниц разных городов могли бы 
составить богатейший музей подарков верховному владыке. Зевсу еще регулярно 
посвящались медные статуи, сделанные на деньги, полученные в качестве штрафа. 
Дело в том, что жажда победы на Олимпийских играх была столь велика, что 
нередко 
спортсмены нарушали правила (часто даже-по взаимной договоренности). И тогда, 
если обман раскрывался, приходилось извиняться перед богом, который, очевидно, 
готов был объявить прощение всякому, кто выразит ему свою любовь. Но все же в 
назидание на одной из таких статуй высекли надпись: "Не деньгами, но быстротой 
ног и силой приобретается олимпийская победа".
И победу эту расценивали высоко. Победителя венчали лавровой ветвью и 
венком из оливковых ветвей, которые срезали в священном лесу (этот венок атлет, 

вернувшись домой, приносил в дар Зевсу!). В родном городе герой игр получал 
особые привилегии - его освобождали от уплаты налогов, предоставляли право 
занимать почетные должности. Нередко при въезде победителя неистовые болельщики 

выламывали часть стены, ибо "город, имеющий таких храбрых и сильных сынов, не 
нуждается в укреплениях".
Наград удостаивались не только непосредственные участники игр. 
Честолюбивый племянник Перикла Алкивиад, ставший позднее выдающимся полководцем,
 
добился популярности прежде всего благодаря числу колесниц, которые выставлял 
на 
играх. И хотя сам он не выходил на поле стадиона (колесницами управляли 
специальные возничие), ему, как победителю, оказали величайшие почести, так как 

он, по словам Плутарха, "блеском и славой превзошел все, что способны были 
принести эти состязания".
Еврипид посвятил ему торжественную песнь, в которой говорилось: "Тебя хочу 
воспеть, о сын Клиния! Победа прекрасна. Но несравненно прекраснее то, что 
выпало тебе, единственному среди эллинов: прийти на колеснице первым, прийти 
вторым и третьим и с увенчанным оливою челом услышать свое имя из уст 
громогласного глашатая".
В Афинской пинакотеке, близ Акрополя, еще во II веке нашей эры можно было 
увидеть картину, изображающую Алкивиада на коленях у богини со знаками побед, 
одержанных его лошадьми на ристалищах.
Чаще, однако, победителей увековечивали в мраморе или меди: им ставили 
статуи - как в Олимпии, так и на их родине. При этом считалось, что не только 
сами герои, но и их изображения находятся под охраной богов. И статуи иногда 
творили чудеса.
После смерти атлета Феагена его враги на острове Фасосе попытались ночью 
разбить его изображение. Бронзовая статуя долго терпела, но, в конце концов, и 
олимпийская выносливость имеет свои пределы: статуя рухнула и задавила одного 
из 
злоумышленников. Дети погибшего, не растерявшись, обратились в суд, обвинив ее 
в 
убийстве. Поскольку смягчающих обстоятельств не обнаружилось, факты говорили 
сами за себя, а статуя явно уклонялась от дачи показаний, ее признали виновной 
и