конфуцианством, даосизмом и буддизмом и создала «народную религию», 
объединившую, по словам Л. С. Васильева, «примитивные верования и суеверия, 
основные нормы конфуцианства во главе с культом предков и наиболее элементарные 
и широко доступные принципы буддизма и многочисленные даосские обряды и культы».
 Именно «на улице» сложился и поздний китайский пантеон, в который на равных 
правах вошли и «историзованные» легендарные предки, и бесчисленные бессмертные, 
и будды, бодхисаттвы и лохани. Государство приняло этот пантеон и — с 
характерным для Китая стремлением к упорядочиванию — разделило богов, духов и 
их культы на три категории: государственные, то есть официально одобренные; 
народные, то есть не одобренные, но признававшиеся; и непристойные, то есть 
подлежащие запрету и искоренению. По замечанию В. В. Малявина, «обычно 
признаком „непристойности“ считалось „поклонение демонам“ или „нечестивым 
богам“ (яо-шэнь)». В описании позднего китайского пантеона мы будем 
придерживаться этой, «исконно китайской» классификации.


Перечень государственных культов был достаточно обширным, а возглавляли его 
культы Неба, земли (то есть Поднебесной) и культ предков. «Первосвященником» 
этих трех культов считался император, олицетворявший собой посредника между 
людьми и божествами. Как Сын Неба
(Тяньцзы),
он совершал жертвоприношения в пекинском храме Неба. Ритуал этих 
жертвоприношений в правление последней императорской династии Цин подробно 
описан выдающимся отечественным синологом Н. Я. Бичуриным (в монашестве о. 
Иакинф).

Жертвоприношение в честь Неба совершалось обычно под Новый год — в начале весны 
— и в зимнее солнцестояние. Центральное помещение храма Неба — трехъярусное 
круглое здание (круг — архаический символ Неба) с куполообразной крышей — 
расположено в центре террасы, тоже круглой в плане, которая представляет собой 
три возвышающиеся одна над другой и уменьшающиеся кверху концентрические 
окружности. Крытая глазурованной синей черепицей крыша символизирует цвет 
небосвода. Церемония жертвоприношения обычно совершалась ночью, при свете 
фонарей. Накануне император прибывал в храм и прежде всего направлялся во 
дворец поста, где проводил несколько часов в молчании, готовясь к 
священнодействию. По истечении времени поста император в синем платье 
поднимался на верхнюю террасу, останавливался, преклонял колено, затем совершал 
земной поклон перед табличкой Неба, обращался к Небу с молитвой, совершал 
жертвенное возлияние вина. Также в жертву Небу приносили животных, которых 
сжигали в специальной жертвенной печи.
Жертвы земле приносили в день летнего солнцестояния, жертвоприношения 
совершались в пекинском храме Земли, который, как и храм Неба, сохранился до 
наших дней. Этот храм имел квадратные черты (квадрат — символ земли) и 
располагался на двух террасах квадратной формы, причем на нижней террасе 
помещались изображения священных рек и горных вершин (вспомним древнее 
обозначение земли в Китае — «реки и горы»). Помимо жертвоприношения, император 
на священном храмовом поле проводил в начале весны ритуал первой борозды, тем 
самым восстанавливая плодородие почвы после зимней спячки. Только после 
совершения этого ритуала на севере страны приступали к полевым работам (на юге, 
где ежегодно получали по два и даже три урожая, это правило не соблюдалось). 
Императрица же совершала жертву в честь богини шелководства, супруги 
легендарного Желтого предка Хуанди. По замечанию Л. С. Васильева, «тем самым и 
земледелие (занятие мужчин), и шелководство (женское дело) получали 
торжественное благословение божественных сил, в качестве посредников-просителей 
перед которыми выступали соответственно император и императрица».
В конце года император совершал обряд поклонения предкам — в храме Предков 
перед табличками с именами всех предков-императоров во главе с основателем 
династии, а в другом храме раз в десять лет он приносил жертвы в честь 
основателей всех предшествовавших династий. Отправление этого культа, как и 
культов Неба и земли, являлось исключительной прерогативой императора, если же 
жертвы Небу, земле и предкам приносил обыкновенный человек, его обязанностью 
было пропустить наиболее существенные («сокровенные») части церемониала, иначе 
он рисковал совершить святотатство и разрушить сакральную чистоту ритуала, как 
его понимали конфуцианцы.
Безусловно, ни Небо, ни земля — в силу своей абстрактности — не являлись 
божествами в строгом значении этого термина; скорее они выступали как 
первопринципы китайского мироздания, наделявшие правителя властью над 
Поднебесной. Во главе же пантеона собственно божеств стояли такие фигуры, как 
Нефритовый император Юйди, «темный» бог Сюаньтянь, основоположники трех религий 
— Конфуций, Лаоцзы и Будда, легендарные первопредки Фуси, Шэньнун и Хуанди, 
бодхисаттва Гуаньинь и бог войны Гуаньди.

Как говорилось в главе, посвященной даосской мифологии, культ Юйди (или Юйхуана 
шанди) сохранял официальное признание сравнительно недолго, а в эпоху Цин был 
даже объявлен еретическим, однако в народе его продолжали чтить как главу 
пантеона, и это почитание отразилось, в частности, в китайском классическом 
романе с его несомненной фольклорно-мифологической основой: во многих 
произведениях Нефритовый император называется «священным властителем Неба», как 
бы подменяя собой древнего Шанди, а также «всемилостивейшим», «высочайшим», 
«наимудрейшим» и т. д. Среди его придворных — Всевидящий глаз и Всеслышащее ухо,