«локализации» чрезвычайно обширный общебуддийский пантеон в каждом отдельно 
взятом регионе имел свои особенности.

Для Китая первой такой особенностью является скромное, «подчиненное» положение 
в пантеоне легендарного основателя буддизма принца Сиддхарты Гаутамы, после 
просветления ставшего буддой Шакьямуни — или просто Буддой. Даосы утверждали, 
что Будда был учеником Лаоцзы; сами китайские буддисты признавали «приоритет» 
Шакьямуни, однако, в полном соответствии с учением Махаяны, считали его всего 
лишь одним из множества будд. Японский синолог Д. Цукамото подсчитал, что в 
известном храмовом комплексе Лунмынь будде Шакьямуни посвящено 94 надписи, 
тогда как будде Амитабхе — 222 надписи, а бодхисаттве Гуаньинь — 197 надписей. 
По замечанию Л. С. Васильева, популярность в Китае приобрели «те будды и 
бодхисаттвы, с именами которых китайцы охотнее всего связывали свои надежды на 
светлое будущее, на счастливую жизнь и великие перемены. Все остальные 
персонажи буддийского пантеона занимали в Китае более чем скромное положение, и 
к их помощи и покровительству прибегали много реже, лишь в конкретных случаях 
(когда речь шла о покровительстве в сравнительно узкой сфере влияния данного 
божества)». При этом святыни, связанные с Шакьямуни, — например, фаланга пальца 
Будды, находящаяся в храме Фамэнсы (провинция Шэньси), — истово почитаются 
верующими.

Прежде чем перейти к описанию наиболее почитаемых в Китае будд и бодхисаттв, 
необходимо «обратиться к истокам» — объяснить значение этих терминов и их 
китайскую специфику. Согласно толкованию «Мифологического словаря», будда — это 
человек, достигший наивысшего предела духовного развития. Всякий будда начинает 
с того, что принимает решение стать буддой, то есть выйти из сансары и спасти 
от страданий других живых существ; приняв такое решение, человек становится 
бодхисаттвой. В Хинаяне число бодхисаттв ограничено 26-ю, включая сюда будду 
настоящего времени Шакьямуни и будду грядущего Майтрейю; в Махаяне же — из-за 
чего последнюю также называют Бодхисаттваяной, то есть «Колесницей бодхисаттв»,
 — количество бодхисаттв бесконечно, как бесконечно число миров. Когда 
бодхисаттва достигает просветления, он становится буддой, переходит, если 
опираться на махаянистскую концепцию трикая («трех тел»), из «конкретного» 
(нирманакая) в «идеальное» (самбхогакая) тело; высшая ступень трикая — 
«абсолютное» тело (дхармакая), воплощенное в Ади-будде («первоначальном будде»),
 из которого эманируют другие будды и бодхисаттвы. В «Сутре лотоса сокровенного 
закона» именно о дхармакае говорит Будда: «Все, кто внемлет мне с верой в 
могущество тайного чудесного проникновения Так Пришедшего! Небожители и люди, а 
также демоны-асура всех миров веруют в то, что настоящий Будда Шакьямуни 
оставил дворец рода Шакьев и неподалеку от города Гая воссел на Трон Пути, 
обретя ануттара-самьяк-самбодхи (истинное просветление. —
Ред.).
Меж тем, благие мужи, с тех пор как я воистину стал буддой, прошли несчетные, 
несметные сотни, тысячи, десятки тысяч, миллионы кальп… Благие мужи! Теперь я 
изложу подробно. Если, предположим, миры, в которые были брошены пылинки, и 
миры, в которые они не были брошены, растереть в пыль и считать одну пылинку 
кальпой, то время, когда я стал буддой, все равно тому предшествует. Ибо сотни, 
десятки тысяч, миллионы я неизменно пребываю в этом мире Саха, толкуя 
Дхарму-Закон и обращая в веру. К тому же в сотнях, тысячах, десятках тысячах, 
миллионах других стран я также вел ко благу живые существа. Благие мужи! Все 
это время я проповедовал о будде, Зажегшем светильник,
[86]
и других буддах, утверждая, что они вступили в нирвану. Благие мужи! Ввиду 
упований живых существ на ничтожный Закон и поелику их малых добродетелей и 
порочности, Так Пришедший проповедует: „Я в молодые годы оставил семью и обрел 
ануттара-самьяк-самбодхи“. Однако в действительности я стал буддой в 
незапамятные времена. Прибегая к приемлемым средствам, я обращаю существа на 
Путь Будды — так я осуществляю свою проповедь… Поскольку живые существа имеют 
различную природу, различные желания, различные поступки, различные помыслы и 
способность к различению, то, желая взрастить в них благие корни, я прибегаю к 
всевозможным уподоблениям и словесам и так различно проповедую Закон. Деяния на 
этом поприще я никогда не оставлю. Итак, с тех пор как я стал буддой, прошло 
очень большое время. Моя жизнь длится неисчислимые кальпы; она бесконечна и 
никогда не прекращается».


Задача будды состоит в проповеди дхармы — учения, исповедуя которое можно 
достичь нирваны. При этом каждый будда проповедует в собственной буддхакшетре, 
или буддакшетре («поле будды»), но может и содействовать спасению живых существ 
от страданий в других буддхакшетрах. Известна также особая категория будд — 
пратьека-будды (буквально «будды для самих себя»): эти будды достигли нирваны, 
но не проповедуют дхарму. Как писал Е. А. Торчинов, «пратьека-будды — категория 
достаточно загадочная, и до сих пор не совсем понятно, какие исторически 
существовавшие социальные группы или типы личности могут быть к ней отнесены. 
Само это выражение означает „уединенный“ или „отъединенный“ будда, „будда для 
себя“. Предполагалось, что пратьека-будды обретают нирвану самостоятельно, 
собственными усилиями, вне связи с сангхой и без опоры на учение Будды. 
Достигнув цели, они не проповедуют дхарму людям, оставаясь в уединении и полном 
отрешении от мира. По существу, Мара, искушая Будду призывом оставаться под 
Древом Бодхи и не ходить на проповедь,