– Нет, я уверен в этом, – ответил торговец, сверившись со своими книгами.
– Может быть, ты не продал, а отдал его?
– Ax! – воскликнул торговец, стукнув себя ладонью по лбу. – Я только вспомнил о 
том, как на три месяца застрял в Пуджите. Там я отдал какому-то слабоумному 
жеребенка – на редкость злобное существо. Этот жеребенок держал в страхе весь 
табун. Трудно поверить, но, хотя он был совсем крошечным, все пятьсот лошадей 
признали его вожаком. Никто из них не осмеливался напиться прежде, чем это 
сделает Страх. Никто не подходил к кормушке без его разрешения. Мне так и не 
удалось найти для него покупателя, но в конце концов мне повезло – попался один 
глупый гончар.
– Известно ли тебе, под какой звездой родился этот жеребенок? И где именно он 
родился? Точный день, час, минута его рождения?
– Ну, этого я вам сказать не могу. Знаю только, что кобыла ожеребилась где-то 
между Гандхарой и Пуджитой. Я глаз не сомкнул, пока не сбыл его с рук. Этот 
жеребенок приносил мне одни несчастья.
– Что ж, – посовещались между собой специалисты, – по-видимому, это и есть 
нужный нам конь. Его поведение можно объяснить тем, что рождение его прошло 
незамеченным. Никто не позаботился украсить его шею венком из цветов и 
поставить на лоб отметку киноварью. Чего же можно ожидать в таких 
обстоятельствах? Со священной лошадью обходятся как с обычной клячей! Впрочем, 
табун сразу признал в жеребенке вожака. Мы должны немедленно отправиться в 
Пуджиту, взяв с собой серебряные подковы для Страха.

Мудрецы из Чампы легко отыскали в Пуджите владельца Страха.
– Что ты сделал со своим жеребенком? – спросили они гончара. – С жеребенком, 
которого ты получил от торговца лошадьми?
– Ничего не сделал. Я вожу на нем мешки с глиной и свой товар.
– Продай нам коня. Мы дадим тебе за него лучшего ишака в мире и в придачу мешок 
золота.
– Ну нет, – покачал головой гончар. – Я люблю свою лошадь, с какой стати мне ее 
отдавать?
– Все-таки подумай над нашим предложением. Посоветуйся с женой. Мы вернемся 
завтра утром. Может, к этому времени ты передумаешь. Мы охотно отдадим тебе 
двух ишаков вместо одного.
Посланцы премьер-министра не хотели раскрывать гончару истинную стоимость коня, 
надеясь, что им удастся задешево купить его, в особенности учитывая, что этот 
конь стал настоящим бедствием для всех соседей гончара, да и для всех жителей 
Пуджиты.
– Почему ты не назначил хорошую цену? Это твой шанс разбогатеть, – проговорил 
конь, едва посланцы удалились.
– Не говори чепуху, – ответил гончар, не поднимая головы и думая, что говорит с 
женой. Конь никогда прежде не разговаривал с ним, да ему и в голову прийти не 
могло, что существуют говорящие лошади. – Не хочу даже слышать подобной чепухи,
 – повторил он, не отрываясь от гончарного круга.
– Почему ты называешь это чепухой? – спросил Страх. – Они заплатят тебе хорошие 
деньги.
– Да разве может человек продать любимое животного или своего ребенка? Уходи и 
не серди меня.
– Но если ты не выслушаешь меня, рассержусь я, – не уступал Страх. – Если бы у 
тебя был сын, которому на роду было написано стать премьер-министром, разве ты 
заставил бы его лепить горшки только потому, что не хочешь расставаться с ним? 
Разве это было бы справедливо по отношению к твоему сыну?
– Ну… – ответил гончар, все еще не подозревая, что разговаривает с лошадью, – я 
не силен в спорах.
Дай мне спокойно поработать. Все будет так, как ты захочешь.
Однако конь заявил, что согласие, вырванное против воли, вовсе не является 
согласием. Чистокровный конь, рожденный под счастливой звездой, должен служить 
только особам королевской крови. Он заслуживает только лучшего корма, который 
должен засыпаться в золотую кормушку.
– Где ты достанешь деньги, чтобы купить золотую кормушку? Воспользуйся случаем 
и не продешеви. Скажи людям из Чампы: «Дайте мне за моего Страха цену священной 
лошади» – и получишь сто тысяч рупий.
Тем временем в мастерскую вошла жена гончара.
– В таком случае глупо было бы не продать коня, – сказала она.
Гончар лишился дара речи.
– Продай коня, – повторила она, гладя шею лошади. – Мы будем скучать по тебе. 
Но нам и вправду не найти денег на золотую кормушку.
– Что ж, хорошо, – пробормотал пришедший в себя гончар, – вы двое сговорились 
против меня. Я сделаю так, как хотите. (Ни гончар, ни его жена не находили 
странным, что лошадь вдруг заговорила. Они были людьми простыми и принимали все 
как должное.)
– Я бы хотел, – сказал конь, – чтобы вы попросили за меня именно сто тысяч 
рупий или столько золота, сколько я вешу.
На следующее утро люди из Чампы снова пришли к гончару.
– Ну что, ты подумал о том, что мы вчера сказали? Да? Что ж, отлично. Сколько 
ты хочешь за свою лошадь?
– Мой Страх – священная лошадь, – ответил гончар, – поэтому вы должны уплатить 
мне тысячу рупий или столько золота, сколько весит конь.
Эти слова привели людей из Чампы в замешательство. Они склонились друг к другу 
и зашептались.