которыми пользуются игроки, определить платежи игроков, соотнеся их с 
определенными стратегиями. Итогом такой схематизации и является платежная 
матрица. Если мы хотим использовать другой аппарат, нам нужно прибегнуть к 
другой исходной схематизации.
        То, что каждый более или менее сложный объект допускает различные 
системные представления, легко показать на примере какого-либо технического 
устройства. В электротехнике, радиотехнике, автоматике и телемеханике для 
описания устройств или приборов пользуются в основном тремя различными 
системными представлениями: блок-схема, принципиальная (электрическая) схема, 
монтажная схема. Блок-схема обычно определяется теми технологическими единицами,
 которые выпускаются промышленностью; принципиальная схема выделяет 
функциональные единицы, которые могут не совпадать с пространственно 
разделенными узлами и блоками; монтажная схема расчленяет прибор в зависимости 
от геометрии объема и конструктивных параметров. Зачастую не удается даже 
ответить на вопрос, из каких элементов состоит прибор, если не задать системное 
представление, которым следует воспользоваться. Очевидно, только объединение 
различных системных представлений может дать наиболее полную и истинную картину 
объекта. Вот почему наиболее творческие элементы исследования часто бывают 
связаны с этапом выбора исходных системных представлений и с их синтезом.
        Продвинемся еще на шаг и изобразим системные представления объекта как 
его различные проекции, которые проецируются на экран или планшет, находящийся 
в распоряжении исследователя. Вообразим себе полководца, склонившегося над 
таким планшетом и исследующего лежащий перед ним объект — армию противника. Наш 
полководец может пользоваться различными проекциями (системными 
представлениями): одна проекция будет отражать, например, пространственное 
расположение армии противника, другая — функциональное взаимодействие частей 
или средств вооружения. Однако этого далеко не достаточно для решения стоящей 
перед ним задачи. Главным с точки зрения полководца является отражение замыслов 
противника и выяснение того, в какой степени вскрытые им пространственные и 
функциональные связи являются «естественными», а в какой они специально 
предназначены противником для того, чтобы он, наш исследователь-полководец, 
отразил их на своем планшете именно такими. Для этого, конечно, исследователь 
должен владеть специальными средствами, то есть он должен
? Конец страницы 17 ?
? Начало страницы 18 ?
уметь отразить «внутренний мир» объекта. И он должен понимать, что этот 
«внутренний мир» объекта, который можно ассоциировать с интеллектом и военным 
талантом полководца вражеской армии, также отражает его самого и его внутренний 
мир.
        Эта ситуация характерна для конфликтов различной природы. Шахматист, 
ставящий ловушку партнеру или просто рассчитывающий вариант, отражает на своем 
«мысленном планшете» не только особенности данной позиции, но и то, как эти 
особенности отображаются противником на его (противника) планшете. Беглец 
спасается от преследователя, если правильно проецирует на свой планшет не 
только его (преследователя) действия, но и то, как преследователь на своем 
планшете отображает действия беглеца. Везде и всюду конфликтующие стороны 
вступают в своеобразную рефлексивную игру, где каждая из сторон стремится 
отразить и тем самым получить возможность перехитрить друг друга1. Такое 
изображение конфликта, как интеллектуального взаимодействия сторон, является, 
по нашему мнению, важным системным представлением конфликта, открывающим новые 
резервы в оптимизации решений, принимаемых в конфликтной ситуации.
        Идею рефлексивного взаимодействия удачно описал Эдгар По. Позволим себе 
привести отрывок из «Украденного письма». «Я знал одного восьмилетнего мальчика,
 — пишет По, — который изумлял всех своим искусством играть в «чет и нечет». 
Игра эта очень простая: один из играющих зажимает в руке несколько шариков, а 
другой должен угадать, четное у него число или нечетное. Если угадает — получит 
один шарик, если нет — должен отдать шарик противнику. Мальчик, о котором я 
говорю, обыгрывал всех в школе. Разумеется, у него был известный метод 
отгадывания, основанный на простой наблюдательности и оценке сообразительности 
партнеров. Например, играет с ним какой-нибудь простофиля, зажал в руке шарики 
и спрашивает: «Чет или нечет?». Наш игрок отвечает: «Нечет» — и проигрывает; но 
в следующий раз выигрывает, ибо он рассуждает так: простофиля взял в первый раз 
четное число — хитрости у него хватит как раз настолько, чтобы взять теперь 
нечет, — поэтому я должен сказать «нечет». Он говорит: «Нечет» — и выигрывает. 
Имея дело с партнером немного поумнее, он рассуждал так: в первый раз я сказал 
«нечет»; помня это, он будет рассчитывать (как и первый), что в следующий раз я 
скажу «чет», и стало
        _____________________________________________________
             1 Это не всегда осознается самими рефлексирующими сторонами. Тот, 
кому это удается, как, например, герою удивительного рассказа Роберта Шекли 
«Запах мысли» («Вокруг света», 1966, №4), человеческая способность которого к 
рефлексии спасла ему жизнь, — выигрывает схватку.
? Конец страницы 18 ?
? Начало страницы 19 ?
быть, ему следует взять нечет. Но он тотчас сообразит, что это слишком простая 
хитрость, и решится взять чет. Скажу лучше «чет». Говорит: «Чет» — и выигрывает.
 В чем же в конце концов суть игры этого школьника, которого товарищи называли 
«счастливцем»?
        — Это просто отождествление интеллекта игрока с интеллектом противника, 
— сказал я.