тист Б, играющий черными. Поэтому беллетристическая терминология о «полководцах,
 возглавляющих армии фигур и бросающих их в бой», оправдана лишь тогда, когда 
речь идет об игроках, но не о шахматных королях.
        «Главная прелесть шахмат и заключается, по существу, прежде всего в том,
 что стратегия игры развивается одновременно в умах двух разных людей...», — 
писал Стефан Цвейг в «Шахматной новелле». Эту мысль эмоционально ярко развил 
Александр Алехин: «Я был бы счастлив творить совсем один, без необходимости, 
как это случается в партии, сообразовывать свой план с планом противника, чтобы 
достичь чего-нибудь, представляющего ценность. Ах, этот противник, этот 
навязанный вам сотрудник! Всякий раз его представления о красоте расходятся с 
вашими, а средства (сила, воображение, техника) так часто оказываются 
недостаточными для активного содействия вашим намерениям!.. Какое страдание 
(неведомое ни в какой другой области искусства или науки) чувствовать, что ваша 
мысль, ваша фантазия неотвратимо скованы, в силу самой природы, вещей, мыслью и 
фантазией другого1, слишком часто посредственными и всегда глубоко различными 
от ваших!»
        В этом отрывке совершенно отчетливо выражена мысль о сущности конфликта 
между двумя шахматистами, между двумя личностями. Сами же шахматы — это лишь 
материал, структура, посредством которой этот конфликт проявляется. Утверждают, 
что в отдельных задачах типа «найти лучший ход», «найти выигрывающую 
комбинацию», шахматных задачах и этюдах могут быть выражены в какой-то мере 
отдельные элементы конфликтной ситуации, связанные в основном с 
противоположностью замыслов. Однако подобная интерпретация не очень 
убедительна: любая игра предполагает активную деятельность игроков.
        В шахматных задачах и этюдах, исход борьбы в которых заранее предрешен, 
мы имеем дело как бы с «вырожденной» конфликтной деятельностью. Шахматная идея 
реализуется специфически шахматными же средствами2, и мы имеем условный 
конфликт, похожий на настоящий не больше, чем конфликт между двумя различными 
положениями игральной кости.
        С другой стороны, изучение поведения шахматистов за практической 
партией, помимо интересных психологических результатов, может подкрепить идею о 
важности имитации
        ______________________________________
             1 Выделено всюду нами. — В. Л., Г. С.
             2В подтверждение этого можно заметить, что резко выраженная 
специфичность шахматного "мира" проявляется в очевидном факте отсутствия 
корреляция между шахматными способностями и творческими способностями вообще. 
Это подметил еще Цвейг, но об этом часто забывают исследователи эвристик.
? Конец страницы 15 ?
? Начало страницы 16 ?
мыслительной деятельности противника для практических целей. Некоторые 
шахматисты, сделав ход, встают и заходят за спину партнера, пытаясь смотреть на 
доску как бы его глазами. Вероятно, это облегчает расчет вариантов, проводимый, 
естественно, за обе стороны.
        Лишь практическая партия может служить хорошим материалом для изучения 
конфликта. В ней есть все его внешние и внутренние атрибуты, а главное — 
навязывание своей воли противнику, принуждение его поступать так, а не иначе. 
Делая ход «а», игрок вынуждает противника ответить ходом «б» (ибо все остальные 
ходы в комбинации или форсированном варианте сразу проигрывают), но ход «б» 
дает возможность сделать ход «в», на который противник принужден ответить ходом 
«г» и т. д. до последнего хода. Противник, разгадав комбинацию, видит, что 
каждый шаг приближает его к проигрышу, но этого шага он не может не совершить. 
В такой психологической интерпретации шахматная партия еще ждет своих 
исследователей.
        Итак, мы рассмотрели некоторые практические моменты исследования 
конфликтных ситуаций. Все затронутые нами аспекты, все иллюстрации подводят нас 
к представлению человеческой деятельности в конфликте как особого рода 
деятельности, главной, определяющей чертой которой является воспроизведение в 
мысли основных компонентов стратегии поведения противника. Дальнейшее наше 
изложение будет посвящено развитию этого положения. Еще раз подчеркнем, что мы 
занимаемся только человеческими конфликтами. Как хорошо сказал Арнольд Тойнби: 
«Две отличительные особенности принадлежат только человеческой породе (они 
взаимосвязаны) — это сознательность и способность, которую дает нам 
сознательность, сделать выбор».
Рефлексивное представление конфликта
        Рассмотрим теперь арсенал средств, которым располагает исследователь, 
изучающий такое сложное явление, как конфликт. Понятно, что математик, логик, 
психолог, исследователь операций и полководец будут смотреть на объективную 
картину конфликта своими глазами. Они, естественно, будут выделять в нем те 
стороны, которые их интересуют и которые поддаются «извлечению» посредством тех 
специфических методов исследования, какими они располагают. При этом каждый 
специалист пользуется той совокупностью представлений об объекте (в нашем 
случае — о конфликте), которые сложились в той или иной отрасли знания. 
Важность правильного выбора исходного представления объекта как системы, как 
целого, даже внутри одной отрасли обусловливается тем, что это позволяет 
применять наиболее эффективный научный и
? Конец страницы 16 ?
? Начало страницы 17 ?
математический аппарат. Например, чтобы исследовать конфликт с помощью аппарата 
теории игр, необходимо его схематизировать: выделить игроков и наборы стратегий,