дух 5 самолетов;
        3) не поднимать самолеты в воздух, строит платежную матрицу 
        
Y1231+ 1+ 30X 2— 3-103000        
? Конец страницы 44 ?
? Начало страницы 45 ?
и выбирает первую стратегию, то есть поднимает в воздух 8 самолетов.
        Y имитирует это рассуждение, затем принимает решение поднять в воздух 
подразделение из 10 самолетов, поднимает их и добивается победы.
        Фактически Y нарушает правила игры. X «честно» производит расчет, 
который должен ему нечто гарантировать. Но у противника всегда есть 
потенциальная возможность «подсунуть» ему выгодную для себя информацию, на 
основе которой будет производиться «честный» подсчет, приводящий к поражению. 
Этот вид «нечестной» игры представляет собой один из типов «честного» 
рефлексивного управления.
        Следует вообще подчеркнуть, что рефлексивное управление приводит к 
успеху независимо от «качества» рассуждения противника, если только это 
рассуждение проимитировано с достаточной полнотой. В этом смысле любые 
оптимальные, но жесткие программы действий сулят меньше шансов, чем программы, 
основанные на неоптимальных методах, но отличающиеся гибкостью. Очевидно, 
поэтому принятие ответственных стратегических решений еще длительное время 
будет оставаться привилегией людей, несмотря на совершенствование современных 
электронных вычислительных машин как средств логической обработки информации.
        Особый класс составляют схемы рефлексивного управления, развернутые во 
времени. В некоторых случаях один противник передает другому свою 
«псевдоисторию», чтобы тот, другой, экстраполировал эту псевдоисторию, вывел 
правдоподобный со своей точки зрения прогноз о будущем состоянии противника и 
принял решение исходя из этого прогноза. Символически подобный тип 
рефлексивного управления изобразится так:
        

        
        Иллюстрацией может служить любое резкое изменение режима деятельности, 
порожденное убеждением, что противник изучил этот режим.
Подделка картин
        Представим себе на привычном нам языке Тк как картину, лежащую перед 
персонажем X. Очевидно, что Тх есть результат «видения» реального мира X, 
подобно тому, как в картине живописца воплощено художественное восприятие мира 
автором картины. Создавая копию, художник-копиист Y создает картину Тху. Зная, 
что картина — копия, зритель воспринимает ее именно как Тху. Однако если Y — 
специалист по подделке картин, цель которого создать у зрителя полную иллюзию 
подлинника, то поддельная картина Тху пе-
? Конец страницы 45 ?
? Начало страницы 46 ?
ред зрителем предстает как Тх. Зрителю подсовывается нечто иное, чем подлинная 
картина, и этот процесс фальсификации может быть изображен как рефлексивное 
управление зрителем путем превращения:

       TXY? TX
       
        Вот что рассказывают М. Либман и Г. Островский в интересной книжке 
«Поддельные шедевры» (М., «Советский художник», 1966):
        «Легенды и правдивые истории о подделке произведений искусства восходят 
к далекому прошлому...
        В 1517—1519 годах Рафаэль создал один из своих шедевров — портрет папы 
Льва X и кардиналов Джулио Медичи и Лодовико Росси. Когда маркграф Мантуанский 
Федерико Гонзага во время одного из своих визитов во Флоренцию увидел этот 
портрет, он пришел в восторг и обратился к тогдашнему папе Клименту VII... с 
просьбой продать ему картину. Папа, как опытный политикан, не пожелал испортить 
отношения с одним из наиболее значительных князек Италии и обещал ему подарить 
желанный портрет. Сам же он, судя по всему, велел через своего племянника 
Оттавиано заказать у живописца Андреа дель Сарто точную копию картины Рафаэля и 
послать ее в Мантую в качестве подлинника. Федерико Гонзага с восторгом принял 
«благородный» дар и всю жизнь был уверен, что обладает бесценным произведением 
Рафаэля».
        Проходит несколько веков. Подделка картин пышно расцветает и 
превращается в настоящую промышленность фальшивок. Музеи и коллекционеры 
нанимают экспертов, и экспертиза обязательно сопутствует крупным аукционам. 
Перед по