конфликты не в меньшей степени, чем личностные, отличаются нетерпимостью и 
стремлением к абсолютной личной вовлеченности всех своих членов в 
противоборство. Это усиливает конфликтность групп и повышает социальную 
напряженность.
     Конфликт внутри общества приводит к приспособлению существующих институтов 
к системным изменениям, зависящим от уровня гибкости социальной структуры. 
Гибкие системы допускают прогрессивные преобразования в своих структурах как 
следствия внутренних групповых конфликтов. Негибкие общественные структуры, 
отказывающиеся осуществлять такие приспособления и допускающие накопление 
неразрешенных скрытых конфликтов, максимизируют шансы насильственных вспышек, 
направленных против структур согласия и ведущих к изменению социальных систем.
     Социология XIX и XX вв. уделяла много внимания социальному конфликту (гл. 
1). В целом конфликт рассматривали в качестве исключительного явления, хотя 
отдельные теоретики не без влияния учения Маркса и Зиммеля (Козер, Дарендорф, 
Глюкман, Гатлунг и др.) противостояли указанному подходу.
     Отечественные авторы (М.Н. Руткевич, В.А. Ядов и др.) отмечают, что при 
групповых конфликтах не всегда наблюдается четкая идентификация групп. Это 
верное наблюдение подтверждается хаотическим поведением населения в ряде 
межнациональных конфликтов (Таджикистан, Северный Кавказ, Грузия и др.), где 
подчас было трудно определить пристрастия участников и цели их поступков.
     Расширяя системные границы конфликта, российские авторы начинают уделять 
довольно значительное внимание противоборству социальных слоев, классов, 
общественных систем, государств. Ранее считалось, что с ликвидацией так 
называемых эксплуататорских классов конфликты между классами (равно как и между 
социальными слоями) в нашей стране невозможны. В общем это, как ни 
парадоксально, соответствовало действительности. Появившиеся в последнее время 
попытки вычленить задним числом для общества, называвшегося социалистическим, 
какие-либо другие классы (бюрократия, номенклатура, партийные функционеры и др.
) просто переводят вопрос в другую плоскость, а именно: были ли в нашем 
обществе конфликты между какими-либо социальными группами. Ответ будет 
положительным: несомненно, были, и весьма глубокие, что подтверждается 
репрессивной политикой государства, особенно в сталинские времена, против людей 
различной социальной, национальной, религиозной принадлежности. Можно сказать 
даже больше: существовал глубокий конфликт между государством и обществом, 
между партией и народными массами, который в большинстве своих проявлений не 
носил открытого характера. Но этот конфликт не являлся классовым в том смысле, 
как он трактовался марксизмом.
     В 90-х гг. не только различия между классами, но и открытые конфликты 
между Ними становятся заметными. В этой связи достаточно напомнить о 
забастовках шахтеров Кузбасса, населения Приморья и т.д. 
     На высоком государственном уровне правомерны политологический и 
геополитический подходы к анализу конфликтов. Заметим, что сама конфликтология 
сформировалась как научное направление во многом на базе исследования 
международных конфликтов; в современной зарубежной науке им и теперь придается 
важное значение.
     Политологический подход дополняет и углубляет социологический анализ. Он 
акцентирует внимание на определенном социальном положении субъектов конфликта 
(личность, группа), т.е. на их месте в системе социальных отношений, что имеет 
не только экономическое, но и политическое значение. Чаще всего социальные 
субъекты находятся в зависимости друг от друга, приобретающей заметный властный 
характер. Политическая или экономическая власть обеспечивает реализацию 
интересов субъекта, имеющего перевес сил. Именно поэтому существует напряжение 
(склонное либо к возрастанию, либо к понижению), вызванное неравенством в 
отношении степени реализации интересов. А это ведет к политическим и иным 
изменениям в обществе.
     Субъекты конфликта в составе класса представляют собой совокупность 
социально связанных между собой индивидов, численность которых настолько велика,
 что не дает им возможности непосредственного взаимодействия. Их контакты 
становятся опосредованными и политизированными. Кроме того, признаком 
упомянутых субъектов интереса является их формализация (институционализация). 
Субъектами группового интереса могут выступать не только классы и социальные 
слои, но и территориальные общности, крупные социально-демографические и 
социально-профессиональные группы. При этом большое значение приобретает 
соотношение (включая равновесие) социальных сил. Когда сильный класс (группа) 
обладает властью при относительном совпадении интереса с другими классами 
(группами), складывающаяся социальная структура стабильна. Правда, она чревата 
окостенением и, в конце концов, загниванием, поскольку властвующий класс, как 
правило, препятствует изменениям, затрагивающим его интересы.
     Считается, что слабо структурированные группы и открытые плюралистические 
общества, допуская развязывание конфликтов между множеством состязающихся на 
разных фронтах, приобретают иммунитет против тех типов конфликтов, которые 
создают опасность для основополагающего согласия. Они минимизируют опасность 
разногласий, затрагивающих центральные общесогласованные ценности. Однако в 
жестко структурированных группах общества велика возможность того, что 
возникший конфликт, несмотря на усилия к его подавлению, распространяется, 
ставя под вопрос основные слагаемые согласия. Например, если основные группы 
населения в обществе постоянно исключаются из участия в общественных делах, 
приносящих выгоды, они будут стремиться отрицать саму основу общества, и если 
система власти ослаблена, они попробуют изменить социальный порядок путем 
революции. Вместе с тем даже если ни одна из групп населения не считает себя