– Что так долго не бывал? За вину твою вот тебе служба: есть у меня пустошь на 
тридцать верст и в длину и в поперек – одни рвы, буераки да каменьё острое! 
Чтоб к завтрему было там как ладонь гладко, и была бы рожь посеяна, и выросла б 
к раннему утру так высока, чтобы в ней галка могла схорониться. Если того не 
сделаешь – голова твоя с плеч долой!
Идет Иван-царевич от морского царя, сам слезами обливается. Увидала его в окно 
из своего терема высокого Василиса Премудрая и спрашивает:
– Здравствуй, Иван-царевич! Что слезами обливаешься?
– Как же мне не плакать? – отвечает царевич. – Заставил меня царь морской за 
одну ночь сровнять рвы, буераки и каменьё острое и засеять рожью, чтоб к утру 
она выросла и могла в ней галка спрятаться.
– Это не беда, беда впереди будет. Ложись с богом спать; утро вечера мудренее, 
все будет готово!
Лег спать Иван-царевич, а Василиса Премудрая вышла на крылечко и крикнула 
громким голосом:
– Гей вы, слуги мои верные! Ровняйте-ка рвы глубокие, сносите каменьё острое, 
засевайте рожью колосистою, чтоб к утру поспело.
Проснулся на заре Иван-царевич, глянул – все готово; нет ни рвов, ни буераков, 
стоит поле как ладонь гладкое, и красуется на нем рожь – столь высока, что 
галка схоронится. Пошел к морскому царю с докладом.
– Спасибо тебе, – говорит морской царь, – что сумел службу сослужить. Вот тебе 
другая работа: есть у меня триста скирдов, в каждом скирду по триста копен – 
все пшеница белоярая; обмолоти мне к завтрему всю пшеницу чисто-начисто, до 
единого зернышка, а скирдов не ломай и снопов не разбивай. Если не сделаешь – 
голова твоя с плеч долой!
– Слушаю, ваше величество! – сказал Иван-царевич.
Опять идет по двору да слезами обливается.
– О чем горько плачешь? – спрашивает его Василиса Премудрая.
– Как же мне не плакать? Приказал мне царь морской за одну ночь все скирды 
обмолотить, зерна не обронить, а скирдов не ломать и снопов не разбивать.
– Это не беда, беда впереди будет! Ложись спать с богом; утро вечера мудренее.
Царевич лег спать, а Василиса Премудрая вышла на крылечко и закричала громким 
голосом:
– Гей вы, муравьи ползучие! Сколько вас на белом свете ни есть – все ползите 
сюда и повыберите зерно из батюшкиных скирдов чисто-начисто.
Поутру зовет морской царь Ивана-царевича:
– Сослужил ли службу?
– Сослужил, ваше величество!
– Пойдем, посмотрим.
Пришли на гумно – все скирды стоят нетронуты, пришли в житницы – все закрома 
полнехоньки зерном.
– Спасибо тебе, брат! – сказал морской царь. – Сделай мне еще церковь из 
чистого воску, чтоб к рассвету была готова: это будет твоя последняя служба.
Опять идет Иван-царевич по двору и слезами умывается.
– О чем горько плачешь? – спрашивает его из высокого терема Василиса Премудрая.
– Как мне не плакать, доброму мо?лодцу? Приказал морской царь за одну ночь 
сделать церковь из чистого воску.
– Ну, это еще не беда, беда впереди будет. Ложись-ка спать; утро вечера 
мудренее.
Царевич улегся спать, а Василиса Премудрая вышла на крылечко и закричала 
громким голосом:
– Гей вы, пчелы работящие! Сколько вас на белом свете ни есть – все летите сюда 
и слепите из чистого воску церковь божию, чтоб к утру была готова.
Поутру встал Иван-царевич, глянул – стоит церковь из чистого воску, и пошел к 
морскому царю с докладом.
– Спасибо тебе, Иван-царевич! Каких слуг у меня не было, никто не сумел так 
угодить, как ты. Будь же за то моим наследником, всего царства сберегателем; 
выбирай себе любую из тринадцати дочерей моих в жены.
Иван-царевич выбрал Василису Премудрую; тотчас их обвенчали и на радостях 
пировали целых три дня.
Ни много, ни мало прошло времени, стосковался Иван-царевич по своим родителям, 
захотелось ему на святую Русь.
– Что так грустен, Иван-царевич?
– Ах, Василиса Премудрая, сгрустнулось по отцу, по матери, захотелось на святую 
Русь.
– Вот это беда пришла! Если уйдем мы, будет за нами погоня великая; царь 
морской разгневается и предаст нас смерти. Надо ухитряться!
Плюнула Василиса Премудрая в трех углах, заперла двери в своем тереме и 
побежала с Иваном-царевичем на святую Русь.
На другой день ранехонько приходят посланные от морского царя – молодых 
подымать, во дворец к царю звать. Стучатся в двери:
– Проснитеся, пробудитеся! Вас батюшка зовет.
– Еще рано, мы не выспались; приходите после! – отвечает одна слюнка.
Вот посланные ушли, обождали час-другой и опять стучатся:
– Не пора-время спать, пора-время вставать!
– Погодите немного; встанем, оденемся! – отвечает вторая слюнка.
В третий раз приходят посланные: царь-де морской гневается, зачем так долго они 
прохлаждаются.
– Сейчас будем! – отвечает третья слюнка.
Подождали-подождали посланные и давай опять стучаться – нет отклика, нет