Обратила нас в белых уточек,
А сама живет – величается!


«Эге!» – подумал князь и закричал:
– Поймайте мне белую уточку!
Бросились все, а белая уточка летает и никому не дается; выбежал князь сам, она 
к нему на руки пала.
Взял он ее за крылышко и говорит:
– Стань белая береза у меня позади, а красная девица впереди!
Белая береза вытянулась у него позади, а красная девица стала впереди, и в 
красной девице князь узнал свою молодую княгиню.
Тотчас поймали сороку, подвязали ей два пузырька, велели в один набрать воды 
живящей, в другой – говорящей. Сорока слетала, принесла воды. Сбрызнули деток 
живящею водою – они встрепенулись, сбрызнули говорящею – они заговорили.
И стала у князя целая семья, и стали все жить-поживать, добро наживать, худо 
забывать.
А ведьму привязали к лошадиному хвосту, размыкали по полю: где оторвалась нога 
– там стала кочерга, где рука – там грабли, где голова – там куст да колода; 
налетели птицы – мясо поклевали, поднялися ветры – кости разметали, и не 
осталось от ней ни следа, ни памяти!



Арысь-поле

У старика была дочь красавица, жил он с нею тихо и мирно, пока не женился на 
другой бабе, а та баба была злая ведьма. Не возлюбила она падчерицу, пристала к 
старику:
– Прогони ее из дому, чтоб я ее и в глаза не видала.
Старик взял да и выдал свою дочку замуж за хорошего человека; живет она с мужем 
да радуется и родила ему мальчика.
А ведьма еще пуще злится, зависть ей покоя не дает; улучила она время, обратила 
свою падчерицу зверем Арысь-поле и выгнала в дремучий лес, а в падчерицыно 
платье нарядила свою родную дочь и подставила ее вместо настоящей жены.
Так все хитро сделала, что ни муж, ни люди – никто обмана не видит. Только 
старая мамка одна и смекнула, а сказать боится.
С того самого дня, как только ребенок проголодается, мамка понесет его к лесу и 
запоет:


Арысь-поле! Дитя кричит,
Дитя кричит, пить-есть хочет.


Арысь-поле прибежит, сбросит свою шкурку под колоду, возьмет мальчика, 
накормит; после наденет опять шкурку и уйдет в лес.
«Куда это мамка с ребенком ходит?» – думает отец. Стал за нею присматривать; 
увидал, как Арысь-поле прибежала, сбросила с себя шкурку и стала кормить 
малютку.
Он подкрался из-за кустов, схватил шкурку и спалил ее.
– Ах, что-то дымом пахнет; никак, моя шкурка горит! – говорит Арысь-поле.
– Нет, – отвечает мамка, – это, верно, дровосеки лес подожгли.
Шкурка сгорела, Арысь-поле приняла прежний вид и рассказала все своему мужу.
Тотчас собрались люди, схватили ведьму и сожгли ее вместе с ее дочерью.



Царевна-лягушка

В старые годы, в старопрежни, у одного царя было три сына – все они на возрасте.
 Царь и говорит:
– Дети! Сделайте себе по самострелу и стреляйте: кака женщина принесет стрелу, 
та и невеста; ежели никто не принесет, тому, значит, не жениться.
Большой сын стрелил, принесла стрелу княжеска дочь; средний стрелил, стрелу 
принесла генеральска дочь; а малому Ивану-царевичу принесла стрелу из болота 
лягуша в зубах. Те братья были веселы и радостны, а Иван-царевич призадумался, 
заплакал.
– Как я стану жить с лягушей? Век жить – не реку перебрести или не поле 
перейти!
Поплакал-поплакал, да нечего делать – взял в жены лягушу. Их всех обвенчали по 
ихнему там обряду; лягушу держали на блюде.
Вот живут они. Царь захотел одиножды посмотреть от невесток дары, котора из них 
лучше мастерица. Отдал приказ. Иван-царевич опять призадумался, плачет:
– Чего у меня сделат лягуша! Все станут смеяться.
Лягуша ползат по полу, только квакат.
Как уснул Иван-царевич, она вышла на улицу, сбросила кожух, сделалась красной 
девицей и крикнула:
– Няньки-маньки! Сделайте то-то!
Няньки-маньки тотчас принесли рубашку самой лучшей работы. Она взяла ее,