пошел домой, кричит: «Ох, мать моя родимая, как больно-то прибили меня!» — «За 
что, дитятко?» Дурак рассказал ей, за что прибили. Мать сказала: «Ты бы, 
дитятко, поиграл да поплясал им». — «Спасибо тебе, матушка моя!» И ушел опять 
на село да взял с собою дудочку.


Вот на конце села занялся
[220]
овин у мужика. Дурак со всех ног побежал туда; забежал против овина и ну 
плясать да играть в свою дудочку. И тут дурака отколотили. Он опять пришел к 
матери со слезами и рассказал, за что его побили. Мать ему сказала: «Ты бы, 
дитятко, взял воды да заливал с ними». Через три дня, как зажили у дурака бока, 
пошел он бродить по селу. Вот увидал он: мужик свинью палит. Дурак схватил у 
мимошедшей бабы с коромысла ведро с водою, побежал туда и начал заливать огонь. 
И тут дурака порядком поколотили. Опять воротился он к матери и рассказал, за 
что его били. Мать заклялась пускать его по слободе, и с тех пор дурак и поныне,
 кроме двора своего, никуда не выходит.





Лутонюшка




№405
[221]



Жил-был старик со старухой; был у них сынок Лутоня. Вот однажды старик с 
Лутонею занялись чем-то на дворе, а старуха была в избе. Стала она снимать с 
гряд
[222]
полено, уронила его на загнетку
[223]
и тут превеликим голосом закричала и завопила. Вот старик услыхал крик, 
прибежал поспешно в избу и спрашивает старуху: о чем она кричит? Старуха сквозь 
слез стала говорить ему: «Да вот если бы мы женили своего Лутонюшку, да если бы 
у него был сыночек, да если бы он тут сидел на загнетке

— я бы его ведь ушибла поленом-то! Ну, и старик начал вместе с нею кричать о 
том, говоря: «И то ведь, старуха! Ты ушибла бы его!..» Кричат оба что ни есть 
мочи!

Вот бежит со двора Лутоня и спрашивает: «О чем вы кричите?» Они сказали о чем: 
«Если бы мы тебя женили, да был бы у тебя сынок, и если б он давеча
[224]
сидел вот здесь, старуха убила бы его поленом: оно упало прямо сюда, да таково 
резко!» — «Ну, — сказал Лутоня, — исполать вам!» Потом взял свою шапку в охапку 
и говорит: «Прощайте! Если я найду кого глупее вас, то приду к вам опять, а не 
найду — и не ждите меня!» — и ушел.


Шел-шел и видит: мужики на избу тащат корову. «Зачем вы тащите корову?» — 
спросил Лутоня. Они сказали ему: «Да вот видишь, сколько выросло там травы-то!» 
— «Ах, дураки набитые!» — сказал Лутоня, взял залез на избу, сорвал траву и 
бросил корове. Мужики ужасно
[225]
тому удивились и стали просить Лутоню, чтобы он у них пожил да поучил их. «Нет, 
— сказал Лутоня, — у меня таких дураков еще много по белу свету!» — и пошел 
дальше.


Вот в одном селе увидал он толпу мужиков у избы: привязали они в воротах хомут 
и палками вгоняют в этот хомут лошадь, умаяли
[226]
ее до полусмерти. «Что вы делаете?» — спросил Лутоня. «Да вот, батюшка, хотим 
запрячь лошадку». — «Ах вы, дураки набитые! Пустите-ка, я вам сделаю». Взял и 
надел хомут на лошадь. И эти мужики с дива дались ему, стали останавливать его 
и усердно просить, чтоб остался он у них хоть на недельку. Нет, Лутоня пошел 
дальше.


Шел-шел, устал и зашел на постоялый двор. Тут увидал он: хозяйка-старушка 
сварила саламату
[227]
, постановила на стол своим ребятам, а сама то и дело ходит с ложкою в погреб