ничего не дал; думал, что брат брата не изобидит. Как отец-то помер, старшо?й 
сын его похоронил и все наследство у себя удержал. Вот приезжает другой сын и 
горько плачет, что не застал отца в живых. Старшо?й ему и говорит: «Отец мне 
все одному оставил!» И детей-то у него не было, а у меньшого был сын родной да 
дочь-приемыш.
Вот старшо?й получил все наследство, разбогател и стал торговать дорогими 
товарами; а меньшой был беден, рубил в лесу дрова да возил на рынок. Соседи, 
жалея его бедность, собрались и дают ему денег, чтобы он хоть мелочью торговал. 
Бедняк боится, говорит им: «Нет, добрые люди, не возьму я ваши деньги; неравно 
проторгуюсь — чем я вам долг заплачу?» И уговорились двое соседей как-нибудь 
ухитриться да дать ему денег. Вот как поехал бедный за дровами, один из них 
настиг его окольной дорогой и говорит: «Поехал я, братец, в дальний путь; на 
дороге отдал мне должник триста рублей — не знаю, куда их девать! Домой 
ворочаться не хочется; возьми, пожалуй, мои деньги, похрани у себя, а лучше-ка 
торгуй на них; я приеду не скоро; после выплатишь мне понемножку».

Бедный взял деньги, привез домой и боится, как бы их не потерять, как бы жена 
не нашла да не издержала заместо своих. Думал-думал, и спрятал в малёнку
[83]
с золой, а сам ушел со двора. Приехали без него меновщики — вот что скупают 
золу да меняют ее на товар. Баба взяла и отдала им эту малёнку с золой. 
Вернулся домой муж, видит, что малёнки нет, спрашивает: «Где зола?» Жена 
отвечает: «Я ее продала меновщикам». Вот он испугался, тоскует и горюет, а 
только все молчит. Видит жена, что он печален; приступила к нему: «Что за 
напасть с тобой случилась? Отчего так печален?» Он и признался, что в золе были 
спрятаны у него чужие деньги; рассердилась баба — и рвет, и мечет, и слезами 
заливается: «Зачем ты мне не поверил? Я б получше твоего припрятала!»

Опять поехал мужик по дрова, чтобы потом на рынке продать да хлеба купить. 
Настигает его другой сосед, говорит ему те же самые речи и дает под сохрану 
пятьсот рублей. Бедняк не берет, отказывается, а тот ему насильно всунул деньги 
в руку и поскакал по дороге. Деньги-то были бумажками; думал-думал: куда их 
положить? Взял да промеж подкладки и спрятал в шапку. Приехал в лес, шапку 
повесил на елку и начал рубить дрова. На его беду прилетел ворон и унес шапку с 
деньгами. Мужик потужил, погоревал, да, видно, так тому и быть! Живет себе 
по-прежнему, торгует дровишками да мелочью, кое-как перебивается. Видят соседи, 
что времени прошло довольно, а у бедного торг не прибывает; спрашивают его: 
«Что ж ты, братец, худо торгуешь? Али наши деньги затратить боишься? Коли так, 
лучше отдай наше добро назад». Бедный заплакал и рассказал, как пропали у него 
ихние деньги. Соседи не поверили и пошли просить на него в суд. «Как рассудить 
это дело? — думает судья. — Мужик — человек смирный, неимущий, взять с него 
нечего; коли в тюрьму посадить — с голоду помрет!»
Сидит судья, пригорюнясь, под окошком, и взяло его большое раздумье. На то 
время как нарочно играли на улице мальчишки. И говорит один — такой бойкий: «Я 
бурмистр буду: стану вас, ребята, судить, а вы приходите ко мне с просьбами». 
Сел на камень; а к нему подходит другой мальчишка, кланяется и просит: «Я-де 
вот этому мужичку дал денег взаймы, а он мне не платит; пришел к твоей милости 
суда на него просить». — «Ты брал взаймы?» — спрашивает бурмистр у виноватого. 
«Брал». — «Почему ж не платишь?» — «Нечем, батюшка!» — «Слушай, челобитчик! 
Ведь он не отпирается, что брал у тебя деньги, а заплатить ему невмоготу, так 
ты отсрочь ему долг лет на пять — на шесть, авось он поправится и отдаст тебе с 
лихвою. Согласны?» Мальчишки оба поклонились бурмистру: «Спасибо, батюшка! 
Согласны». Судья все это слышал, обрадовался и говорит: «Этот мальчик ума мне 
дал! Скажу и я своим челобитчикам, чтоб отсрочили они бедному». По его словам 
согласились богатые соседи обождать года два-три; авось тем временем мужик 
поправится!
Вот бедный опять поехал в лес за дровами, полвоза нарубил — и сделалось темно. 
Остался он на ночь в лесу: «Утром-де с полным возом ворочусь домой». И думает: 
где ему ночевать? Место было глухое, зверей много; подле лошади лечь — пожалуй, 
звери съедят. Пошел он дальше в чащу и влез на большую ель. Ночью приехали на 
это самое место разбойники — семь человек, и говорят: «Дверцы, дверцы, 
отворитеся!» Тотчас отворились дверцы в подземелье; разбойники давай носить 
туда свою добычу, снесли всю и приказывают: «Дверцы, дверцы, затворитеся!» 
Дверцы затворились, а разбойники поехали снова на добычу. Мужик все это видел, 
и когда кругом его стихло — спустился с дерева: «А ну-тка я попробую — не 
отворятся ль и мне эти дверцы?» И только сказал: «Дверцы, дверцы, отворитеся!» 
— они в ту ж минуту и отворилися. Вошел он в подземелье, смотрит — лежат кучи 
золота, серебра и всякой всячины. Возрадовался бедный и на рассвете принялся 
таскать мешки с деньгами; дрова долой сбросил, нагрузил воз серебром да золотом 
и поскорей домой.
Встречает его жена: «Ох ты, муж-муженек! А я уж с горя пропадала; все думала: 
где ты? Либо деревом задавило, либо зверь съел!» А мужик веселехонек: «Не 
кручинься, жена! Бог дал счастья, я клад нашел; пособляй-ка мешки носить». 
Кончили работу, и пошел он к богатому брату; рассказал все, как было, и зовет с 
собой ехать по счастье. Тот согласился. Приехали вместе в лес, отыскали ель, 
крикнули: «Дверцы, дверцы, отворитеся!» Дверцы отворились. Начали они таскать 
мешки с деньгами; бедный брат наложил воз — и доволен стал, а богатому все мало.
 «Ну ты, братец, поезжай, — говорит богатый, — а я за тобой скоро буду». — 
«Ладно! Не забудь же сказать: «Дверцы, дверцы, затворитеся!» — «Нет, не забуду».
 Бедный уехал, а богатый никак не может расстаться: всего вдруг не увезешь, а