превосходительство! Коляски нам не потребуется: на тот свет надо пешком идти». 
Кольцо впереди катится, за кольцом солдат идет, а за ним генерал тащится. Путь 
далекий, захочется солдату есть — вынет из ранца сухарик, помочит в воде и 
кушает; а товарищ его только посматривает да зубами пощелкивает. Коли даст ему 
солдат сухарик — так и ладно, а не даст — и так идет.
Близко ли, далеко ли, скоро ли, коротко ли — не так скоро дело делается, как 
скоро сказка сказывается — пришли они в густой, дремучий лес и спустились в 
глубокий-глубокий овраг. Тут кольцо остановилося. Солдат с генералом сели 
наземь и принялись сухари глодать; не успели покушать, как глядь — мимо их на 
старом короле два черта дрова везут — большущий воз! — и погоняют его 
дубинками: один с правого боку, а другой с левого. «Смотрите, ваше 
превосходительство! Никак это старый король?» — «Да, твоя правда! — говорит 
генерал. — Это он самый дрова везет». — «Эй, господа нечистые! — закричал 
солдат. — Ослободите мне этого покойника хоть на малое время; нужно кой о чем 
его расспросить». — «Да, есть нам время дожидаться! Пока ты будешь с ним 
разговаривать, мы за него дрова не потащим». — «Зачем самим трудиться! Вот 
возьмите у меня свежего человека на смену».
Черти мигом отпрягли старого короля, а на его место заложили в телегу генерала 
и давай с обеих сторон нажаривать; тот гнется, а везет. Солдат спросил старого 
короля про его житье-бытье на том свете. «Ах, служивый! Плохое мое житье. 
Поклонись от меня сыну да попроси, чтобы служил по моей душе панихиды; авось 
господь меня помилует — освободит от вечной муки. Да накрепко ему моим именем 
закажи, чтобы не обижал он ни черни, ни войска; не то бог заплатить!» — «Да 
ведь он, пожалуй, веры не даст моему слову; дай мне какой-нибудь знак». — «Вот 
тебе ключ! Как увидит его — всему поверит». Только успели он разговор покончить,
 как уж черти назад едут. Солдат попрощался с старым королем, взял у чертей 
генерала и отправился вместе с ним в обратный путь.
Приходят они в свое королевство, являются во дворец. «Ваше величество! — 
говорит солдат королю. — Видел вашего покойного родителя — плохое ему на том 
свете житье. Кланяется он вам и просит служить по его душе панихиды, чтобы бог 
помиловал — освободил его от вечной муки; да велел заказать вам накрепко: 
пусть-де сынок не обижает ни черни, ни войска! Господь тяжко за то наказывает». 
— «Да взаправду ли вы на тот свет ходили, взаправду ли моего отца видели?» 
Генерал говорит: «На моей спине и теперь знаки видны, как меня черти дубинками 
погоняли». А солдат ключ подает; король глянул: «Ах, ведь это тот самый ключ от 
тайного кабинета, что как хоронили батюшку, так позабыли у него из кармана 
вынуть!» Тут король уверился, что солдат сущую правду говорил, произвел его в 
генералы и перестал думать об его жене-красавице.




№215
[164]



Жил-был некоторый купец, весьма богат: имел при себе сына на возрасте. Вскоре 
купец помер. Оставался сын с матерью, стал торговать, и пошли его дела худо: ни 
в чем-то ему счастья не было; что отец три года наживал, то он в три дня терял, 
совсем проторговался, только и осталось от всего богатства — один старый дом. 
Знать уж такой бездольный уродился! Видит добрый мо?лодец, что жить и питаться 
стало нечем, сел под окном на лавочке, расчесал буйну голову и думает: «Чем мне 
кормить будет свою голову и родную матушку?» Посидел немного и стал просить у 
матери благословения. «Пойду, — говорит, — наймусь к богатому мужику в казаки
[165]
». Купчиха его отпустила.

Вот он пошел и нанялся к богатому мужику — на все лето порядился за пятьдесят 
рублев; стал работать — охоты хоть много, да ничего не умеет: что топоров, что 
кос приломал, привел хозяина в убыток рублев на тридцать. Мужик насилу додержал 
его до половины лета и отказал. Пришел добрый мо?лодец домой, сел на лавочку 
под окошечко, расчесал буйну головушку и горько заплакал: «Чем же мне кормить 
будет свою голову и матушкину?» Мать спрашивает: «О чем, дитя мое, плачешь?» — 
«Как мне не плакать, матушка, коли нет ни в чем счастья? Дай мне благословение; 
пойду, где-нибудь в пастухи наймусь». Мать отпустила его.
Вот он нанялся в одной деревне стадо пасти и рядился на лето за сто рублев; не 
дожил и до половины лета, а уж больше десятка коров растерял; и тут ему 
отказали. Пришел опять домой, сел на лавочку под окошечко, расчесал буйну 
головушку и заплакал горько; поплакал-поплакал и стал просить у матери 
благословения. «Пойду, — говорит, — куда голова понесет!» Мать насушила ему 
сухарей, наклала в мешок и благословила сына идти на все четыре стороны. Он 
взял мешок и пошел — куда глаза глядят; близко ли, далеко ли — дошел до другого 
царства. Увидал его царь той земли и стал спрашивать: «Откуда и куда путь 
держишь?» — «Иду работы искать; все равно — какая б ни попалася, за всякую рад 
взяться». — «Наймись у меня на винном заводе работать; твое дело будет дрова 
таскать да под котлы подкладывать».
Купеческий сын и тому рад и срядился с царем за полтораста рублев в год. До 
половины года не дожил, а почти весь завод сжег. Призвал его царь к себе и стал 
допытываться: «Как это сделалось, что у тебя завод сгорел?» Купеческий сын